КИНО И НЕМЦЫ Тегеранская конференция проходила с 28 ноября по 1 декабря 1943-го. «Большая тройка» собралась там, на нейтральной территории, чтобы спокойно обсудить планы по открытию второго фронта и послевоенному переустройству мира. В частности, именно тогда была

«Трест» и поляки По заданию ГПУ, Роман Бирк просил свое эстонское начальство о переводе из Москвы в Ревель. Начальство согласилось. Бирк стал дипломатическим курьером Министерства иностранных дел. И одновременно - курьером «Треста», доставлявшим в Москву письма

Сколько немца в поляке? Экономический кризис принёс неожиданный результат. Немцы ближе сегодня к полякам, чем к грекам. Много влиятельных немцев говорит, что Польша стала нордической страной, а поляки становятся похожими на немцев.

Это был 20-й гол Роберта Левандовского в этом сезоне.11 апреля польский нападающий забил решающий гол в матче «Боруссия» Дортмунд с «Баерном» Мюнхен — благодаря чему «Боруссия» в шаге от звания мастера Бундеслиги. Тем более, что три дня спустя «Боруссия» в очередном важном матче победила «Шальке» 2:1, а гол забил другой поляк Лукаш Пищек.

Немецкие газеты пишут о польских «королях Дортмунда». Польские фанаты футбола тоже обрадовались, а потом опечалились тому, что «нам нужен немецкий тренер и Бундеслига, чтобы польские футболисты добивались таких успехов». Не один болельщик вернулся из Дортмунда в близлежащий Бохум во много более серьёзно озабоченным.

Германская экономика процветает, но Рура — сердце германской промышленности — кровоточит. Американские владельцы «Опеля», только что объявили, что фабрика в Бохум, вторая после головного завода в Рюссельсхайме будет закрыта, а производство будет перенесено, предположительно, в Польшу в город Гливице. Billigstandort — дешёвое место производства, так что рабочих из Польши называют рабочими Рурской области. Standort в Германий — святыня, но Польша уже давно не на столько дешёвая, чтобы только издержки на производство предопределили перенос фабрики. Сегодня самое главное скорее то, что Польша известна как страна с высокой культурой труда.

Экономические связи с Германией видны в Польше на каждом шагу. Покупки мы делаем в торговых сетях «Лидль» и «Реал», бытовую электронику в «Медиа Маркт», косметику мы покупаем у «Россмана». В Польше действуют германские газетные концерны «Аксель Шпрингер» и «Бауэр», химические концерны «БАСФ» и «Линде», продовольственные концерны «Оеткер» и «Бельзен», телекоммуникационный концерн «Дета Мобил», производства авиационных двигателей МТУ, не говоря уже о сотнях маленьких и средних фирм.

6 тысяч польских фирм имеет немецких пайщиков, а накопленная ценность немецких инвестиции в Польше превысила сумму 20 миллиардов евро. В 2010 году поступили очередные 1,6 миллиарда евро немецких инвестиций — больше инвестировал в Польше только Люксембург, через который проливается капитал со всего мира.

Политика последние 20 лет не поспевала за экономикой. Но сейчас это меняется. Президент Германии Иоаким Гаук приехал в Польшу с первым визитом после своего прихода к власти. Дональд Туск внимательно относится к близким контактам с канцлером Германии, а министр иностранных дел Радослав Сикорский сделал важное заявление в Берлине. В Варшаву почти еженедельно приезжает делегация немецких чиновников и парламентариев, немецкие политические элиты повернулись к Польше.

Польша всегда требовала больше внимания и уважения, но у Германии были в Европе и в мире более важные партнёры. Впрочем и сейчас они есть, но Польша стала вдруг близка, интересна и знакома. «Немцы нас заметили», — говорит Цезары Стыпулковский председатель БРЭ-банка, дочерней компании германского «Коммерц-банка». Да здравствует тормоз задолженности!

Ещё пять лет тому назад мы были ментально с немцами на противоположных краях Европы. Ярослав Качинский эффективно разрушил двусторонние отношения, их дополнительно ухудшила Эрика Штайнбах и призрак «Северного Потока», и даже немецкая христианская демократия в 2007 году не верила, что Туск сумеет выиграть выборы. И тогда произошла первая неожиданность - мало того, что Туск выиграл, но ещё потихоньку протянул руку к канцлеру Меркель. Потихоньку, потому что Туск помнил проигрыш на президентских выборах из-за своего дедушки в Вермахте. Кроме того Лех Качинский охотно прибегал к антинемецкой карте, чтобы блокировать европейскую политику польского правительства.

Немцы заметили, что Туск похож на канцлера Меркель. «Он не слишком дальновиден, но он решает конкретные проблемы», — говорит Ольаф Бенке, шеф бюро Европейского Совета Международных Отношений в Берлине.

В 2008 году начался финансовой кризис, и тут же после него мировой регресс. Так случился второй сюрприз для немцев. Польша в этой кризис не попала. А на то, что Польша развивалась непрерывно в течении 20 лет, никто в Германии не обращал специально внимания. «Но то, что польская экономика выросла также и в 2009 году, когда экономики Венгрии и Чехии сокращались, произвело на немцев впечатление: посыпались приглашения рассказать о польской экономике», — упоминает Марек Правда, посол Польши в ФРГ.

Во второй половине 2009 года Германия уверенно вернулась на тропинку экономического роста, но остаток Европы остался далеко позади. В Еврозоне оживление было рахитичное, а в новых странах-членах ЕС ещё более медленное, чем перед кризисом. С одним исключением — Польшей. «Мы стали объектом заинтересованности, а скорее удивления фактом, что польская экономика функционирует правильно», — говорит Стыпулковский.

Третий сюрприз преподнесла Греция. В 2010 году начался кризис в Еврозоне, а заодно с ним требования в адрес Германии, чтобы она одолжила деньги ради того, чтобы выручить банкротов. В то время, как канцлер Меркель отказалась от подписания бланкетного чека, она вдруг осталась одна: появились упрёки, что мол, в прежние хорошие времена Германия заваливала Южную Европу своим экспортом, а теперь ей отказывает в помощи. И именно Польша, от которой можно было ожидать, что она присоединится к хору притязаний, заняла сторону Германии.

«Туск, правда, не влиял на решения в Еврозоне, но на саммитах ЕС он требовал скорее урезания бюджетных расходов и реформ, чем жалости к Греции. Немцам можно было поставить в упрёк, то что они скупятся и наставляют, но если бы обращения о помощи банкротам звучали со стороны поляков, даже французы потеряли бы резон. Немцы вдруг открыли, что Польша имеет такую же, как и Германия улаженную бюджетную политику. Когда пришло время написания фискального пакта, они порекомендовали остатку стран ЕС то же самое, что ввели у себя в Германий в 2009 году, то есть запрет на наращивание чрезмерного бюджетного дефицита — тогда мы соревновались на предмет того, что у нас бюджетный тормоз был введён раньше чем у них. Немцы не могли надивиться тому, что Польша — страна в достижениях которой имеется тормоз задолженности, записанный в Конституции с 1997 года», — говорит Марек Правда.

Польское председательство В ЕС попало на самую острую фазу кризиса Еврозоны и Туск стал в то время истинным союзником канцлера Меркель при блокировании безрассудных инициатив европейских южан, поддерживаемых президентом Франции Саркози.

Польская поддержка для Германии в структурах ЕС была не столь важна, потому что в ЕС и в Еврозоне Германия всё чаще имела поддержку — зато Польше поддержка Германии дала возможность проводить собственные инициативы. «Польша изменилась, она из попрошайки стала всё более влиятельным членом ЕС», — писала совсем недавно немецкая газета «Зеркало». «В отношении профессионализма, поляки всегда хотели быть немцами, — говорит Анджей Олеховский, бывший шеф польского МИД. — Мы неохотно это признаём, но мы восхищаемся немецким порядком, и мы охотно хотели бы видеть это у себя». «У нас всегда больше импровизации чем организации, а у немцев точно на оборот», — говорит Стыпулковский.

Немцы уважают нас за трудолюбие, но они открыли в поляках то, что им самим не хватает. «Когда немцы обнаруживают проблему, они сидят целую ночь и утром имеют план, как проблему решить. Поляки работают целую ночь и утром проблемы уже не существует», — говорит Мария Монтовская, директор членского сервиса Польской и Германской Промышленной и Торговой Палаты.

Немцы видят в поляках дух предпринимательства, которого, к сожалению, не хватает немцам из бывшей ГДР, несмотря на сотни миллиардов евро вкачанных туда. «Немцы удивлены уровнем польских работников. Польский работник неплохо образован, эластичен и увлечён», — говорит Стыпулковский.

Прошли времена когда поляков не допускали на руководящие посты. Поляки сейчас управляют филиалами германских банков и фирм. Поляки управляют отделением «Дойче-банка» и «Комерц-банка». Полька управляет отделением «Роберта Боша», другая полька ввела в Польшу фирму «Тшибо», сидит в совете директоров этой фирмы в Гамбурге и отвечает за Центральную Европу.

Экономическое чудо по-польский. 20 лет тому назад Германия не сделала бы ставку на Польшу. После падения коммунизма её любимицами в Центральной Европе были Венгрия и Чехия — Германия ставила на постепенные реформы, а шоковую терапию она считала неудавшимся замыслом, который рано или поздно вгонит Польшу в проблемы. Кроме этого бытовал стереотип так называемого «польского хозяйства» (polnische Wirtschaft) — отсталой и балаганной экономики без «лада и склада», а в самом хорошем виде местной разновидности примитивной торговли (Bazarwirtschaft).

Для осторожных и богатых немцев такой род бизнеса с поляками был бы ниже их достоинства. В немецком сознании поляку можно было бы лишь поручить посадку спаржи, да и то под надзором. Предубеждения с обоих сторон, однако, не помещали ни германским фирмам инвестировать в Польше, ни польским рабочим работать в Германий.

Тот у кого в начале 90-х годов голова была где надо, увидел неповторимый шанс: самая развитая страна, с большим капиталом, тут же возле отсталой страны с дешёвой рабсилой. У каждой страны было то, в чём вторая сильно нуждалась, а оба края разделяла только граница по Одеру.

Польша соединилась экономически с Германией задолго до своего вступления в ЕС. Германия в этом союзе наиболее сильная сторона, но тут трудно говорить о доминировании. «Германия построила нам большую часть промышленности, мы взяли от неё технологии производства и методы управления. Никто нас до этого не заставлял, а если этот трансферт удался — это по одной причине: у нас есть схожая с немецкой экономическая ментальность. Немцы строят нам фабрики. Для моей фирмы Польша вторая по важности страна после Германии», — говорит Йорг Моммертц, председатель управления фирмы «МАН — грузовики и автобусы Польши», ведущего производителя грузовиков и автобусов.

«Мы имеем здесь три фабрики и один из лучших финансово-бухгалтерских центров, обслуживающих наши европейские компании. В Стараховицах, Познани и Неполомицах концерн МАН из Мюнхена даёт работу в общей сложности 4 тысячам работников, а качество производства не уступает тому что в Баварии. Все городские автобусы марки МАН, ездящие по улицах германских городов произведены в Польше», — говорит председатель.

Если европейская экономика вращается сегодня вокруг Германии, то Польша преуспела в этом значительно лучше, чем другие европейские страны. В новом разделении работы мы не остались беззаботными потребителями, только производителями.

Ключевое значение имела специфика инвестиции. Капитал французский — инвестировал в торговлю, британский — в услуги, германский капитал — в производство, которое имеет экспорт и реальный экономический рост. А он главным образом прочно связывает инвестора с местом инвестиции. «С фабрикой всегда труднее расстаться чем с бюро, магазином или банком, — говорит Монтовская. — В кризис никто отсюда не уходил, потому что польские филиалы в противоположность филиалам из других стран просто зарабатывали».

«С Германией мы составляем сегодня действительно одну экономическую зону», — говорит Олеховский. Польские фирмы доставляют части и подузлы в более продвинувшееся производство в Германии, но всё чаще попадаются в Польше целые комплектующие фабрики. В отличии от более мелких стран Центральной Европы, которые остановились на монтажных цехах автомашин, Польша притягивает германские инвестиции из разных отраслей.

Один из аргументов за размещение производства в Польше — это то, что сама Польша составляет релятивно большой рынок сбыта: 30 миллионов потребителей поддерживало экономический рост в годы кризиса, а поляки охотно покупают немецкие товары. Немцы не проявляют похожего увлечения польскими продуктами, поэтому наша пища переупаковывается, прежде чем она попадёт на полки немецких супермаркетов. Но и это медленно изменяется. Соперником концерна МАН в торгах за автобусы для германских городов выступил польский производитель автобусов, фирма «Солярис»; в германских торговых центрах появляются польские магазины «Резервед» и «Апарт»; в парфюмерии косметика фирмы «Лорен».

Польские инвестиции в германскую промышленность и услуги также есть. Польский концерн ПКН «Орлен» имеет в Германии сеть бензоколонок, польская фирма «Циех» купила фабрику соды, а фирма «Азоты из Таранова» купила фабрику полимеров. Польские инвестиции в Германии оцениваются в 1 миллиард евро. Где эти гастарбайтеры?

Из этого экономического объединения Польши и Германии вытекают разные статистические абсурды: например факт, что мы экспортируем в Германию больше автомашин, чем Германия экспортирует в Польшу, притом вторым наибольшим польским экспортёром является концерн «Фольксваген». Германия 20 лет остаётся первым торговым партнёром Польши, но зависимость от большого соседа постепенно уменьшается, а экономический союз уже не такой односторонний, как в 90-х годах.

Торговые обороты между Польшей и Германией выросли в течении 20 лет в 14 раз, но участие Германии в польском экспорте уменьшается по мере того, как выходим на другие рынки — ещё 10 лет тому назад наш взаимный товарооборот составлял 34%, а сегодня — 26%.Три года тому назад мы вошли в первую десятку торговых партнёров Германии занимая место России. ФРГ имеет с Польшей большие торговые обороты, чем с Японией или Испанией.

Немецкие предприниматели, которые приезжают в Польшу замечают структурные сходства. ФРГ, так же как и Польша выезжает на экспорте, и опирается на маленькие и средние фирмы, эквиваленты знаменитого (Mittelstand) среднего класса, промышленного костяка германской экономики.

Одновременно не исполнилось самое большое опасение немцев, что после открытия германского рынка труда в прошедшем году они переживут набег польских гастарбайтеров. Ничего подобного не случилось — кто должен был приехать за работой, тот уже раньше сделал это, а новые предложения из Германии не достаточно конкурентные.

И, что самое интересное, это то, что Польша становится увлекательна для немцев эмигрирующих в поисках работы — в ранкинге стран, где они хотели бы работать, Польша вскочила на третье место после США и Швейцарии, и перед Австрией. «Многое из этого положительного сюрприза для немцев вытекает из низких ожиданий и более раннего недостатка интереса к Польше, — говорит Стыпулковский. — Кризис был для нас предназначением судьбы, потому что не только добыл единичный успех Польши, но столкнул его с коллапсом Венгрии и бестолковщиной Греции. Однако надо помнить, что энтузиазм ограничивается всё-таки группой предпринимателей, а заинтересованные среди политиков — это едва ли прорыв».

Есть, однако, большое качественное изменение, потому что раньше доминировало лишь пренебрежение, но всё-таки широкие общественные группы немцев до сих пор не знают о Польше почти ничего. Болельщики «Боруссии Дортмунд» не знают откуда взялся футболист Левандовский, а 60% немцев никогда не были в Польше. Не совсем немецкая.

Польские правые пугают германо-российским союзом и доминированием Берлина над Варшавой, но стоит выйти из мира бизнеса, чтобы увидеть, что германизация, скорее, нам не угрожает. «Если сравнить стандарты действия публичной администрации — у нас катастрофа. В области составления и соблюдения права тоже можем ещё много чему научится», — говорит Мостовская. В целом, при успехе польской трансформации мы остаёмся позади Германии, если речь касается экономических реформ.

Когда мы собирали плоды экономического роста, немцы успели удлинить пенсионный возраст, сократить социальное государство, изменить кодекс труда. «Без реформ канцлера Герхарда Шрёдера, Германия была бы сегодня позади», — говорит Стыпулковский. Туск не проявляет ни похожей реформаторской дисциплины, ни готовности пожертвовать собственными политическими котировками во имя будущего своей страны. «Германия будет в выигрыше на следующие четверть века», — говорит Стыпулковский. Восходящие экономики мира ждёт значительный рост консумации, а заодно с этим рост спроса на всякого рода машины и технические устройства, которые производят в Германии.

«Германия не избавилась от промышленности в таком масштабе, как Франция или Великобритания, и таким образом заказы отправляются в германские фирмы, а оттуда в их польские филиалы и польским субподрядчикам. Германские технологии будут развиваться, потому что они практические и имеют всеобщее применение», — добавляет Стыпулковский. А значит у Польши есть гарантированное время на дальнейшее экономическое развитие, но она должна приготовиться к тому, чтобы этот шанс использовать.

Польша должна будет оправдать себя не только как место производства, но также и как место развития и исследований. Легко разочароваться когда имеются завышенные ожидания.

Ближайший критерий для нас — это Евро 2012. Польские стадионы не возбуждают у немцев восторга, хотя три из четырёх проектировали немецкие архитектурные фирмы. Как фанаты футбола, немцы наблюдают за подготовкой — будут издеваться над каждым проявлением беспорядка, но они тем более оценят порядок, если мероприятие будет удачным.

В спортивном смысле мы можем блеснуть, по крайней мере, польскими футболистами играющими в Бундеслиге, тремя для «Боруссии Дортмунд» и родившимися в Польше, которые играют в футбольной сборной репрезентации Германии Лукашем Подольским и Мирославом Кльозе. Футболисты — это самый хороший пример соединения польской души и немецкой техники.

Вавжинец Смочинский

Летом 1915 года, прекрасно понимая печальную перспективу потери Польши, русское командование вновь приступило к созданию польских национальных боевых формирований. Причём в этот раз уже с включением пленных. Спустя полтора года это нисколько не помешало русским политикам возмущаться по поводу абсолютно идентичных действий германских и австрийских оккупационных властей.

Оперативные меры по формированию польских частей почти совпали по времени с удивительно лояльным по отношению к Польше и полякам выступлением премьера Горемыкина, завзятого консерватора и русофила. Что это было? Последнее «прощай» или агитация, пока не поздно? Но конечно же, речь не шла о создании польской армии, просто под ружьё готовы были ставить уже всех, кого только можно. Однако итоги большой организационной работы были поистине плачевными. Всё было безрезультатно, не в последнюю очередь потому, что бесполезно: уже не было никакой реальной возможности проводить наборы на польских землях.

Иван Логгинович Горемыкин, пожалуй самый верноподданный из последних премьеров империи

А в августе 1915 года три польских члена Государственного совета направили своим коллегам, членам Госсовета и депутатам Государственной Думы, обширную записку о неотложных мерах по изменению положения поляков в России. Среди прочего в ней поднимался вопрос о землевладении, зависший для Польши ещё с 1865 г., об ограничениях по государственной и военной службе, по религиозным вопросам, по языку… Весьма своевременно, не правда ли?

23 июля по ст. ст. (5 августа) 1915 года русские оставили Варшаву. Сразу после падения столицы Царства Польского Госдума пролонгировала на период до освобождения польских земель полномочия членов Думы и Госсовета, избранных от польских губерний. Но не принимать во внимание того факта, что ситуация в польском вопросе уже принципиально изменилась, было больше невозможно.

Представлявший в ставке российскую дипломатию Кудашев писал 7 августа (25 июля ст. ст.) 1915 г. министру иностранных дел: «…По поводу оставления нами Варшавы и возможного поворота настроения поляков мне генерал Янушкевич высказал следующую мысль: «Заявление И.Л. Горемыкина об автономии Польши было сделано очень своевременно. Теперь поляки пусть выбирают между нами и немцами. Если выяснится, что они предпочитают последних, то это избавит нас от всех наших обещаний им, теперешних и прежних. В этом замечании сказывается, как я думаю, истинное, недружелюбное отношение генерала к полякам и несочувствие каким бы то ни было уступкам их политическим стремлениям» (1).

Да, мобилизация в польских землях прошла ничуть не хуже, чем по всей России. Но здесь больше сработал не патриотизм народных масс, а тот факт, что у польского крестьянина было куда меньше шансов уклониться от призыва. У поляков, кроме того, было все же куда больше возможностей не вставать под ружье – начиная с права "последнего кормильца" и кончая немалым числом случаев комиссования с подачи лекарей. Дело в том, что среди докторов было немало не только поляков, которые не без риска спасали "своих", но и немцев. Последние, не скрывая симпатий к Германии и Австрии - врагам России, почитали за долг не дать русскому царю одного-другого "лишнего" солдата.

Но какими солдатами были в русской армии поляки, которых сам Наполеон считал отличными бойцами? Признаем, далеко не лучшими. Хрестоматийное исследование генерал-лейтенанта, профессора Академии Генштаба Н.Н. Головина (2) засвидетельствовало: соотношение потерь «кровавых» и пленными у солдат, призванных из великорусских и польских губерний разительно отличается – 60 на 40, а то 70 на 30 процентов у «великороссов» против 40 к 60 у «поляков». Оставим эти данные без вполне уместных тут комментариев. Впрочем, надо помнить, что польские солдаты так же «браво» сражались и в рядах австрийской и германской армии.

«Легионы» стрелков, и сформированные впоследствии во Франции польские бригады – не в счёт. Зато о том, как поляки могли бы воевать в «национальных» польских вооруженных силах, несложно судить, хотя бы по итогам Советско-польской войны 1920 года. Но ведь и красные полки под Варшавой тоже бились отчаянно, и высокий процент пленных в войсках М.Тухачевского дал только блистательный маневр генерала М.Вейгана и Ю.Пилсудского от Вепша, который опрокинул амбициозные планы красного Бонапарта. А трагическая судьба этих пленных, о которой, в отличие от постоянно «раскручиваемой» драмы Катыни, мало кто вспоминает – вообще тема для отдельного военно-исторического исследования.

Оккупация австро-германцами русской Польши не принесла ей ничего хорошего. Прежде всего, новые хозяева Царства были просто не в силах обеспечить снабжение крупных польских городов продовольствием хотя бы на том же уровне, как до вторжения, не говоря уже о довоенных условиях. Хуже того, с первых дней оккупации начался масштабный вывоз с польских территорий во внутренние районы двух империй не только промышленной продукции, но и материалов и оборудования, причём по большей части отнюдь не военного назначения.

Из телеграммы посла в Лондоне А.К.Бенкендорфа министру иностранных дел от 23 февраля/7 марта 1916 г.:

…Американские агенты крайне опасаются последствий голода и полного разорения той части населения, которая не эмигрировала в Россию. Они полагают, что около полутора миллиона эмигрировало в Россию и что громадное большинство взрослого мужского населения осталось. Не имея средств, эти последние легче уступили бы германскому давлению, чаще всего в форме эмиграции в Германию в качестве рабочих или же в форме специального набора рекрутов, о котором уже говорилось. Если я настаиваю на этом пункте, не относящемся прямо к моей компетенции, то это потому, что убеждён, что в момент заключения мира польский вопрос, основы которого мы так счастливо заложили, будет играть совершенно первостепенную роль, и что настал момент выработки плана на основе принципа национальности, столь открыто провозглашённого во время этой войны, и так, чтобы никакой германский или австрийский проект не мог бы помешать нашим планам. Если эти державы не договорились ещё сегодня, то это не может служить основанием для будущего. Не надо упускать из вида, что общественное мнение союзных стран ожидает этого решения именно от России. Считаться с чаяниями польской общественности, продолжая выручать Польшу из её теперешнего состояния полного обнищания, представляется мне первой необходимой основой. В настоящий момент Англия всецело рассчитывает на решение польского вопроса от имени императорского правительства. Я полагаю, что наступает время, когда обстоятельства потребуют принятия этого решения с необходимой полнотой для нейтрализации все усилий наших врагов в этом направлении (3).

Ещё одним «подарком» для прогермански настроенных поляков оказалось резкое обострение противоречий между Германией и Австрией. Вена торопилась назначить губернатора для занятых территорий, но оперативные немцы опередили союзника – а канцлер Берхтольд вынужден был умолять союзников немедленно выступить с заявлением об отсутствии аннексионистских устремлений. Берлин готовил создание независимой, а фактически марионеточной Польши, которая не только оторвётся от России, но и отхватит Галицию у Габсбургов. Даже выживающий из ума Франц-Иосиф взорвался, и потребовал от Вильгельма разъяснений. Очевидно, эта размолвка и стала впоследствии ключевой при создании в русской Польше ублюдочного регентского королевства.

Бесспорен тот факт, что уже позже Австрия, под впечатлением Брусиловского разгрома, сразу пошла на самые существенные послабления полякам, как на оккупированных землях, так и внутри страны. Тем не менее, сам факт совершенно непоследовательной эволюции политики оккупантов в польских землях очень показателен. Бюрократия Габсбургской монархии, в чьих владениях поляки, пожалуй, испытывали меньше всего притеснений, ради собственного спасения снова стала не против преобразования лоскутной империи из двуединой в триединую.

Строптивая Сербия против такой перспективы билась насмерть, так почему бы третий трон не обосновать в завоёванной Варшаве, или, на худой конец, в «королевском» Кракове? Можно поэтому дать и ещё некоторые послабления будущим подданным. Поляки, в отличие от других славян империи, недолюбливали русских (и по-прежнему в большинстве своём недолюбливают – А.П.), они были (и остаются) католиками и могли наравне с мадьярами стать неплохой подпоркой качающемуся трону Габсбургов.

Об этих мерах Вены писал 16 июня 1916 г. генерал А.А. Брусилов вновь назначенному начальнику штаба верховного главнокомандующего М.В. Алексееву:

Австрия предлагает полякам точно определённые права… Единственная возможность расположить поляков в пользу России состоит в том, чтобы теперь же, без промедления, реально осуществить им обещанное, в размерах… которые, конечно, не должны быть меньше того, что предлагает полякам Австрия.

В свою очередь, Германия в надежде на сепаратный мир с Россией поначалу не ослабляла тиски оккупационного режима. Царство Польское разделили на две зоны – австрийскую и германскую, из которых создали Люблинское и Варшавское генерал-губернаторства. Несмотря на союзнические отношения, между ними было запрещено перемещение, введён жесточайший паспортный режим, проводились многочисленные реквизиции, а в Центральные державы эшелонами вывозились сырьё и оборудование.

Российское министерство иностранных дел неплохо представляло себе политические последствия оккупации немцами Царства. И, надо признать, весьма обстоятельно готовилось загодя. Показательно в этом смысле письмо в МИД от 29/16 января 1916 г русского посла в Париже Извольского. Задолго до германо-австрийской декларации по Польше тот сообщал, что некий Сватковский, представитель ПТА, ознакомил посла в Париже с германо-австрийскими планами против России на почве польского вопроса. Сватковский считал необходимым принять упреждающие меры, к примеру – подтверждение державами Согласия желательности объединения Польши.

Причем, чтобы не терять времени, задачу эту могла исполнить Россия, повторив, в более определённых чертах, воззвание великого князя главнокомандующего, с более ясным указанием будущих границ и особенностей государственного устройства Польши (естественно, в открытую говорилось только об особенностях автономии). Державы Согласия могли бы вслед за тем поздравить Россию с её великодушным решением, что произвело бы громадное впечатление на польский мир.

Извольский счёл своей обязанностью напомнить МИДу, что России не может быть безразлично, как отнесётся общественное мнение держав Согласия к решению наиболее важных для неё вопросов, к которым посол отнёс вопросы о проливах и польский. От себя он добавил, что французская публика склонна в обоих вопросах идти по ложному пути, что может стать причиной недоразумений между Россией и Францией.

"Восстановление" Бельгии и Сербии и "la liberte de la Pologne" – последние лозунги парижской публики, которая рукоплескала г. Барту, первым применившему эту формулу в публичном выступлении. Что подразумевалось под "la liberte de la Pologne", не совсем ясно, а для публики - и вовсе не важно, поскольку под влиянием традиционных симпатий к полякам будет толковаться в самом широком смысле (4).

Позиция Извольского была достаточно простой - надо вырвать инициативу не только из рук немцев, но и у союзников. Бывший министр откровенно игнорировал намерения министра нынешнего интернационализировать польский вопрос. Сазонов за это удостоился отповеди от самой императрицы Александры Фёдоровны, которая его иначе, как «этой скотиной» не называла.

Однако и Извольский, и Александра Фёдоровна с супругом не принимали в расчёт, что главу российского внешнеполитического ведомства вовсе не прельщала сомнительная слава «освободителя Польши», а следом за ней, очевидно и Финляндии. Он так напористо разыгрывал польскую карту, в первую очередь для того, чтобы выторговать как можно больше для России после победы, в которой тогда ещё мало кто сомневался. Тем не менее, давая инструкции Извольскому накануне конференции в Шантильи, Сазонов не преминул вновь напомнить ему, что польский вопрос – это внутренний вопрос для Российской империи. Внутренний вопрос!

Всякие предположения о будущем размежевании Средней Европы в настоящую минуту преждевременны, но вообще нужно помнить, что мы готовы предоставить Франции и Англии полную свободу в определении западных границ Германии, рассчитывая, что в свою очередь союзники предоставят нам полную свободу в нашем разграничении с Германией и Австрией.
Необходимо особенно настаивать на исключении польского вопроса из предметов международного обсуждения и на устранении всяких попыток поставить будущее Польши под гарантию и контроль держав (5).

* Американские планы оказания помощи оккупированной Польше были прежде всего согласованы с Англией. Возражений не последовало, но два условия англичане всё же выдвинули: а) Англия не должна предоставлять никакой финансовой субсидии; б) будут достаточные гарантии против того, чтобы Германия не скупила жировых продуктов, предназначенных польскому и русскому населению.

Характерно, что Англия, а не САСШ, выставила условие, чтобы проект был одобрен российским правительством.

Примечания
1. Международные отношения в эпоху империализма. Документы из архивов царского и временного правительств 1878-1917 гг. М.1935, серия III, том VIII, часть 2, стр.18-20.
2. Головин Н.Н. Военные усилия России в Первой мировой войне, М., 2001 г., стр. 150-152, 157-158.
3. Международные отношения в эпоху империализма. Документы из архивов царского и временного правительств 1878-1917 гг. М.1938, серия III, том X, стр.343-345.
4. Там же, серия III, том X, стр.113-114.
5. Там же, серия III, том X, стр.351.

Европейская пропаганда использует против России фальшивые документы и лживые доказательства

На днях Европейский суд по правам человека после долгих совещаний вынес вердикт: расстрел польских офицеров в лесу под Катынью является военным преступлением.

Возражать против этого глупо и бесчеловечно. Вопрос стоит совершенно другой. Кто их расстрелял? Советские органы НКВД весной 1940 года, как утверждали гитлеровская пропаганда и конгресс США во времена «холодной войны», а вслед за ними современные польские власти? Или в 1943 году фашисты, как установила советская комиссия под руководством знаменитого врача Николая БУРДЕНКО, которая расследовала массовые захоронения под Смоленском после освобождения края от фашистских оккупантов в 1944 году? Вот в этом, собственно, и следует разобраться.

Аргументы поляков и западного сообщества сводятся всего к нескольким доводам. Если, конечно, можно назвать доводом заявление о том, что кровавый Сталин не мог не расстрелять польских офицеров просто в силу своей кровавости. И двух документов, представленных ельцинским МИДом мировому сообществу. Якобы записки Лаврентия Берии в Политбюро от марта 1940 года, предлагающего расстрелять поляков, и подписи Сталина на ней. И записки тогдашнего председателя КГБ Александра Шелепина , переданной Никите Хрущеву в марте 1959-го, где рассказывалось о расстреле. Все.

Больше никаких реальных свидетельств в пользу этой версии нет. Нельзя же всерьез воспринимать пиар-акцию министра пропаганды фашистской Германии Йозефа Геббельса , устроившего цирк из трупов польских офицеров, выдавая их за злодеяния Советов. Геббельс и придумал, кстати, расстрел в 1940 году. Несмотря на несомненную талантливость в своей грязной деятельности, Геббельс все же допустил массу ошибок. Время было военное, спешили. Так вот, все, подчеркиваю, все польские офицеры были убиты из немецкого оружия. Из «вальтеров», крупнокалиберных пулеметов, немецких винтовок. Об этом свидетельствует масса гильз. Это признано всеми. В том числе польской стороной. Но знаете, какой они приводят контраргумент. Очень простой.

И второй прокол, очень-очень важный. В немецких отчетах постоянно фигурируют знаки различия, кокарды, погоны на польских трупах. Но согласно советскому «Положению о военнопленных» 1931 года и секретному положению о том же 1939 года, пленные не имели права носить кокарды и знаки различия! Этим и отличалось наше «Положение» от Женевской конвенции по военнопленным. Разрешили же носить эмблемы и кокарды только 1 июля 1941 года, когда, по фашистско-польской версии, их офицеры были уже полтора года как в могиле. Значит, они или были убиты после этой даты, или были в плену у страны, которая соблюдала это правило Женевской конвенции. А, кроме Германии, никаких других стран в то время там быть не могло.

Ельцинская подделка

Есть еще множество косвенных документов, четко указывающих на то, что польские офицеры были живы к началу войны. Как то: архивы немецкой же разведки за 1941 год, которая засылала агентов с целью выяснить настроения среди пленных польских офицеров и будут ли они воевать против немцев в случае нападения на СССР. Не будут немцы к трупам посылать ценных разведчиков. А разведка у фашистской Германии работала отлично. И аргумент о расстреле польских офицеров она бы использовала сразу, не дожидаясь 1943 года.

Есть также открытый документ от 15 июня 1941 года об использовании 16 731 польского военнопленного, в том числе офицеров, на строительстве аэродромов в Западном военном округе. Если их год назад расстреляли, кто же лес валил и щебенку на аэродромах сыпал?!

Есть еще масса документов подобного рода. Но на Западе отмахиваются: все это хорошо, но записка Берии, но подпись Сталина...

Два года назад депутат Государственной думы Виктор Илюхин обратился с письмом к руководству Государственной думы, где сообщил, что 25 мая 2010 года к нему обратился человек, который сообщил ему, что готов предоставить сведения о подделке важнейших исторических документов в российских архивах. Он собирался рассказать, кем, когда, как, где и по чьему указанию были подделаны документы, в том числе по Катынскому делу. А также так называемое письмо Берии № 794/Б. Далее Илюхин пишет:

«Из его высказываний следует, что в начале 90-х годов прошлого века была создана группа из специалистов высокого ранга по подделке архивных документов, касающихся важных событий советского периода. Эта группа работала в структуре службы безопасности российского президента Бориса Ельцина . Территориально она размещалась в помещениях бывших дач работников ЦК КПСС в поселке Нагорный. Работа членов группы хорошо оплачивалась, они получали продуктовые наборы».

Виктор Илюхин, опытнейший юрист, бывший заместитель Генерального прокурора СССР, понимающий цену таких заявлений и привыкший отвечать за свои слова, просил провести расследование по этому заявлению. Его поначалу обсмеяли, но просьбу все-таки обещали разобрать, а через несколько месяцев Виктор Иванович скоропостижно умер. И дело затихло.

Аргумент неудачников

Выводы из информации каждый может сделать сам. Остается вопрос. Почему поляки с такой яростью добиваются признания вины России? Это давнее дело, как писал Александр Пушкин , «спор славян между собою». Очень жестокий спор. Польша страдает многолетним комплексом неполноценности. Что такое Польша в мировой или даже европейской политике? В сущности, ничто. Там играют первую скрипку Германия, отчасти Франция и Великобритания. Какое-либо значение в мировой истории эта страна перестала играть сотни лет назад. В XVII веке. Тогда польское государство гремело в Восточной Европе. Умудрялось даже захватить на пару лет Смуты русский престол, вволю пограбить и поразорять русские земли. Потом Смута кончилась, и Россия выкинула поляков взад. В тот момент теоретически Польша, в лице объединенного Великого княжества Литовского, а потом и Речи Посполитой, могла стать центром объединения славянских земель и народов. Но не стала. История пошла другим путем. Центром славянской жизни и мировой истории стала Москва и Россия. А Польша осталась провинцией. Разменной монетой великих держав. И на этом польская слава кончилась. А знаменитый гонор остался. Только во время смут они оживают, просыпаются тлеющие внутри шовинизм и национализм, и поляки начинают оттяпывать от соседей куски земли.

Откуда, например, взялись эти польские военнопленные?! В 1939 году Советский Союз вернул себе земли Западной Украины и Западной Белоруссии, которые Польша, в очередной раз пользуясь очередной смутой - гражданской войной в России, захватила в 1921 году.

Кстати, невиданная активность поляков в очернении президента Белоруссии Александра Лукашенко и поддержке оппозиции связана ни с какой не «демократией и свободой», а с тем, что Польша считает эти земли исконно своими. Как она ранее посчитала и захватила по договору с Гитлером в 1938 году земли Чехословакии. В 30-х годах поляки всерьез требовали себе даже колонии в Африке! В частности, хотели иметь бывшие немецкие Того и Камерун, оставшиеся «бесхозными» после поражения Германии в Первой мировой.

Забавна также попытка поляков решить еврейский вопрос в стране. Кстати, эта идея была горячо поддержана Гитлером. А именно, выселить всех евреев на Мадагаскар. Уже послали туда комиссию по обустройству, но по известным причинам это польским националистам осуществить не удалось.

Но это отдельная большая тема: об уничтожении и выселении из Польши миллионов немцев после войны, о еврейских погромах в «демократической» Речи Посполитой и других нюансах жизни. И эта позиция «Великой Польши - вершительницы судеб мира», Богом предназначенной повелевать, но отодвинутой в сторону благодаря козням гадской России, вбивается в сознание ее граждан с колыбели.

А что же все-таки реально случилось с польскими военнопленными? Историк Елена Прудникова считает так. Немцы подошли в район Катыни через три недели после начала войны, нашей армии в суматохе эвакуации было не до польских офицеров. Вагоны для эвакуации ценились на вес золота. Тем более что многие пленные относились к немцам с большей симпатией, чем к русским. Часть пленных самостоятельно ушла на Восток, а большая часть осталась, надеясь на сотрудничество с немцами. В пяти километрах от Катыни в августе 1941 года немцы начали строительство огромного комплекса штаба армии «Центр». В их распоряжении оказались готовые польские строительные бригады, мы помним, они строили аэродромы. Они их и использовали, а потом, как обычно поступали в случаях строительства секретных объектов, расстреляли. Очень просто, страшно и логично.

А что же Европейский суд? Зачем нужна неутихающая антирусская истерия сейчас? Тоже понятно. Наша страна оживает. Ельцинского преклонения перед Западом, когда мы сдуру согласились взять на себя ответственность за «расстрел» поляков и готовы были признать что угодно, больше нет. Есть здравое рассуждение о нашей роли в мировой истории. Россия осталась великой страной, как ее ни резали и ни крошили. А это не входит в планы западной элиты. Миллиарды потрачены на развал. И что?! И тут польский шовинизм и русофобия очень пригодились. Кстати, надо ждать сейчас новой волны оголтелой русофобии по Катыни. Ведь проклятые русские, желая навредить полякам, построили на Балтике свой собственный нефтеналивной порт. И теперь польский порт Гданьск (Данциг, захваченный у Германии. - В. К. ) и окружающие его нефтеперерабатывающие заводы, жившие только за счет транзита нашей нефти, накроются медным тазом. В этот таз поляки и будут бить, чтобы снова привлечь внимание к Катыни, как последнему политическому аргументу против России.