Сигизмунд фон герберштейн биография. Религия, обычаи, обряды русской церкви сигизмунд герберштейн "записки о московии" (16 век) Посол священной римской империи сигизмунд герберштейн

Барон Сигизмунд фон Герберштейн (23 августа 1486 — 28 марта 1566) — австрийский дипломат, уроженец современной Словении (владел местными диалектами, что помогло ему в России), писатель и историк. Наибольшую известность как в России, так и за её пределами, приобрёл за свои обширные труды о географии, истории и внутреннем устройстве Московского Великого княжества и Русского царства. Родился в Виппахе, герцогство Крайна (Австрия; ныне Випава, Словения).

Отец - Леонард фон Герберштейн, из знатной немецкой фамилии, с XIII века владевшей замком Герберштейн в Штирии. Хотя в семье несомненно говорили по-немецки, уже в детстве он стал изучать славянские диалекты местных жителей, что, по его словам, навлекало на него насмешки сверстников, но зато впоследствии помогло ему в посольствах в Россию. Вообще в зрелом возрасте Герберштейн проявлял интерес к лингвистике и, видимо, был знаком с несколькими славянскими языками: так, в его «Записках о Московии» есть специальный раздел о русском произношении, в котором говорится в частности: «Вопреки обыкновению других славян русские произносят букву g как придыхательное h, почти на чешский лад».

В 1499 году поступил в Венский университет, где изучал философию и право, в 16 лет получил степень бакалавра, но в 20 лет (в 1506 году) оставил университет ввиду необходимости обеспечивать семью, и начал офицерскую карьеру. В 1508 году, во время войны с венграми, был посвящён в рыцари императором Максимилианом I за успешную доставку провианта в осажденную крепость Маран и разгром вражеского отряда в ходе вылазки против венецианцев. C 1515 года — член Имперского совета, в 1516 году получил первое дипломатическое поручение: убедить датского короля Христиана II хранить верность королеве Изабелле (внучке императора) и отстранить от себя любовницу. Хотя миссия Герберштейна и не увенчалась успехом, император Максимилиан уверился в его дипломатических способностях, и Герберштейн с тех пор, на протяжении почти 40 лет (1515—1553), был на дипломатической службе, приняв участие в 69 посольствах в разные страны Европы, а также в Турцию. Габсбурги (точнее Карл V) награждали его имениями и титулами.

В 1532 году возведен в баронское звание. Дважды посетил Московское княжество: в 1517 году выступал посредником в мирных переговорах Москвы и Великого княжества Литовского, а в 1526 году — в возобновлении договора 1522 года. Первое посольство Герберштейна не достигло успеха: его целью было склонить Василия III к миру с Литвой для совместной борьбы с турками, но литовцы требовали возвращения Смоленска, Герберштейн их поддерживал, однако Василий отвечал решительным отказом. Второе посольство в Россию (март — ноябрь 1526 года), в котором он представлял правителя Австрии эрцгерцога Фердинанда, совместно с послом императора Карла V Леонардом Нугаролой, преследовало похожую цель: способствовать превращению пятилетнего перемирия между Россией и Литвой, срок которого истекал в 1527 году, в вечный мир. В результате, однако, перемирие было лишь продлено на шесть лет.

Продолжительность этих визитов (9 месяцев в 1526 году), наряду со знанием языка, позволила ему изучить действительность во многом загадочного тогда для европейцев Русского государства. Результатом стала изданная в 1549 году на латинском языке книга Rerum Moscoviticarum Commentarii (буквально «Записки о московских делах», в русской литературе обычно именуется Записки о Московии). В основу книги положен дипломатический отчет о России, который составил Герберштейн по итогам своего второго посольства. Герберштейн, как показывает его труд, не только подробно расспрашивал множество русских людей об истории и нынешнем состоянии России, но и непосредственно знакомился с русской литературой, так что его труд содержаит пересказы и переводы ряда древнерусских сочинений. В их числе — церковный устав Владимира Святого, «Вопрошание Кириково», Судебник Ивана III. «Вопрошание Кириково» Герберштейн, несомненно, имел в более полной редакции, чем та, что дошла до нас.

Кроме того, Герберштейн пользовался летописями и русским дорожником — одним из источников позднее явившейся «Книги Большого Чертежа» — для описания пути в Печору, Югру и к реке Оби. Герберштейн также внимательно изучил существовавшую к тому времени европейскую литературу о Московии, но относился к ней скептически. Герберштейн отличался уникальной выверкой полученных им сведений и как сам писал, никогда не полагался на высказывания одного человека, а доверял только совпадающим сведением от разных людей.

В результате исследований Герберштейн смог создать первое всестороннее описание России, включающее торговлю, религию, обычаи, политику, историю и даже теорию русской политической жизни. Сочинение Герберштейна пользовалось большой популярностью: еще при жизни автора оно выдержало 5 изданий и было переведено на итальянский и немецкий (самим Герберштейном) языки. Оно надолго стало основным источником знаний европейцев о России.

“Записки о Московии” написаны опытным австрийским дипломатом, более полустолетия находившимся на службе Габсбургского дома. Представители последнего, заинтересованные в упрочении связей со своим могущественным, хотя и временным союзником — Русью, дважды — в 1517 и 1526 гг. направляли туда Герберштейна в качестве посредника на переговорах советников великого князя всея Руси Василия III с послами великого князя литовского и короля польского Сигизмунда I.

Император Максимилиан и в особенности австрийский эрцгерцог Фердинанд, чьи интересы Герберштейн представлял во втором посольстве, были заинтригованы упорно распространяемой русскими дипломатами молвой о Руси как последнем и незыблемом оплоте истинного христианства. В Европе, потрясаемой бурями Реформации, Русь действительно казалась таковой. Поэтому инструкция Фердинанда Герберштейну предписывала собирать всевозможные сведения по самым разным вопросам — от обычаев и быта до политики и экономики.

Австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн побывал в Москве в 1517 и 1526 гг.
Герберштейн одним из первых рассказал европейскому читателю о жизни, нравах народов Руси. Ему удалось познакомиться с такими памятниками древнерусской письменности, которые не сохранились до наших дней и известны лишь в его переводах. Все это делает книгу ценнейшим историческим источником.

Увидеть оригинал книги пока не удалось, более того, она не на русском написана. Поэтому пока можем пользоваться лишь переводами и перепечатками (насколько точно писал Сигизмунд Герберштейн и насколько точно дошли его тесте до момента публикации на этом сайте — остается гадать).

И пока вы все обращаете так между делом на надпись «TARTARIA » на картинке, мы переходим к выборочной публикации найденных переводов.

Власть государя в Московии

Наблюдательному Сигизмунду Герберштейну приходилось нередко видеть и слышать, как обращался великий князь Московии с боярами и другими близкими людьми и как они относились к нему. «Властью над своими подданными, – говорит Герберштейн, – московский государь превосходит едва ли не всех самодержцев в целом мире»; и личность подданных, и их имущество совершенно во власти его. Все должны беспрекословно исполнять его желания. Богатые люди обязаны были служить безвозмездно при дворе его, в посольстве или на войне; только беднейшим из своих приближенных он платит небольшое жалованье по своему усмотрению.

Знатнейшим, которые отправляют посольства или другие важные должности по приказу государя, даются в управление области или села и земли; причем, однако, им приходится уплачивать ему ежегодную подать с этих земель, так что в пользу управляющих идут лишь судебные пошлины и другие доходы. Великий князь Московии позволяет пользоваться такими владениями по большей части в продолжение полутора лет; если же хочет оказать кому-либо особенную милость и расположение, то прибавляет еще несколько месяцев. Но по прошествии этого времени всякое жалованье прекращается, и целые шесть лет такой человек должен служить даром.

При княжеском дворе, рассказывает Герберштейн, был дьяк Василий Третьяк Далматов. Он пользовался особенною милостью великого князя. Но вот был он раз назначен в посольство в Германию. Издержки предстояли немалые. Стал Далматов жаловаться, что у него нет денег на дорогу и другие расходы. За это, по приказу Василия Ивановича, он был схвачен и отвезен в Белоозеро в заключение. Именье его движимое и недвижимое былоотобрано в великокняжескую казну; братьям и наследникам не досталось и четвертой части.

Если послы, отправленные к иноземным государям, привозят какие-нибудь драгоценные подарки, то князь Московии отбирает их в свою казну, говоря, что даст боярам за то другую награду. Так, когда послы, ездившие к императору германскому, привезли с собой золотые ожерелья, цепи, испанские дукаты, серебряные чаши и пр., то почти все более ценное отобрано было в государеву казну. «Когда я спрашивал у русских послов, правда ли это, – говорит Герберштейн, – то один из них отрицал, боясь унизить своего князя в глазах иноземца; другой же говорил, что князь приказал принести к себе подарки, чтобы посмотреть их». Но придворные не отвергали того, что более ценные вещи отбираются у бояр великим князем.

– Так что же? – говорили они при этом. – Государь вознаградит их другою милостью.

Он имеет власть как над светскими, так и над духовными особами и беспрепятственно, по своему желанию, распоряжается жизнью и имуществом всех. Из советников его никто не пользуется таким значением, чтобы осмелиться в чем-либо противоречить ему или быть другого мнения. Они открыто признают, что воля князя есть воля Бога и что князь делает, то делает по воле Божией. Они даже называют своего государя «Божьим ключником» и верят, что он является исполнителем воли Божией. Сам князь, когда его умоляют о каком-нибудь заключенном, обыкновенно отвечает:

– Будет освобожден, когда Бог велит.

Если кто-либо спрашивает о неизвестном или сомнительном деле, то обыкновенно говорят:

– Про то ведает Бог да великий государь!

Личность Василия Ивановича сильно занимала Герберштейна; к своим запискам он приложил даже рисунок, изображающий великого князя в домашней одежде.

Со времени Рюрика до нынешнего князя прежние государи не употребляли другого титула, как великих князей или владимирских, или московских, или новгородских и пр., кроме Иоанна Васильевича, который называл себя господином всей Руссии и великим князем владимирским и пр. Василий же Иоаннович присваивает себе титул и имя царя следующим образом: «Великий Государь Василий, Божиею милостию Царь и Государь всей Руссии, и Великий Князь Владимирский, Московский, Новгородский, Псковский, Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и пр., Государь и Великий Князь Нижней земли Новгородской и Черниговский, Рязанский, Волоцкий, Ржевский, Белевский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондинский и пр.».

Москва в XVI веке

Сигизмунд Герберштейн и почти все иноземцы, писавшие о Московии, сообщают и о столице ее некоторые сведения. Издали Москва с ее садами и многочисленными церквами представлялась очень красивою, но вблизи оказывалась иною. Почти весь город состоял из невзрачных деревянных построек (домов насчитывали более 40 тысяч); улицы были неправильные, грязные, так что необходимы были мостки; только на некоторых улицах были бревенчатые, очень неудобные мостовые. Почти при каждом доме был обширный сад и двор. По окраинам города тянулись жилища кузнецов и других ремесленников, которым приходилось при своих работах употреблять огонь.

Между домами, особенно находившимися ближе к окраинам города, расстилались обширные поля и луга. К городу примыкало и несколько монастырей. Все это сливалось как бы в один город, и потому Москва издали казалась очень обширною. Среди города на возвышенном берегу реки Москвы находится крепость (Кремль). Она с одной стороны омывалась рекою Москвой, а с другой – Неглинной, которая, вытекая из болот, у крепости, разливалась в виде пруда, и отсюда наполнялись водою рвы крепости. По берегу Неглинной стояли многочисленные мельницы. По словам Герберштейна, крепость, построенная из кирпича, была очень велика: в ней, кроме каменных палат государя, были каменные (т. е. кирпичные) дома братьев великого князя, митрополита и др. знатных лиц. Улицы на ночь обыкновенно загораживались бревнами поперек, причем ставилась стража, как только смеркалось и зажигались огни в домах.

Ночью никому не позволялось ходить после урочного часа; а если кто попадался, то его за непослушание обыкновенно сажали в тюрьму. Если же шел какой-нибудь именитый и важный сановник, то сторожа провожали его до дому. Разбои ночью происходили нередко. Ставилась стража и с той стороны, где Москва была вполне открыта (с других сторон она была защищена реками Москвой и Яузой). На реке Москве было несколько мостов. Зимой, на льду ее, купцы ставили свои лавки, и торговля в самом городе тогда почти совсем прекращалась. В эту пору сюда свозились на продажу хлеб, сено, битая скотина (замороженные туши), дрова и пр. Здесь же происходили конские ристания и другие потехи, с которых нередко иные удальцы уходили искалеченные.

Об устройстве жилищ и об одежде в Московии находим очень мало сведений у Сигизмунда Герберштейна и других иностранных писателей XV и XVI ст. Жилища, судя по другим источникам, были очень просты: крестьянская бревенчатая изба служила образцом. Рублей за 20, за 30 можно было тогда построить порядочное жилье.

Конечно, кто был побогаче, тот и устраивался пошире: несколько изб соединяли вместе и таким образом сооружали себе более поместительное жилье. Покои числом 3 и не более 4-х были небольшие и низкие; печи и лежанки занимали в них много места. Сени у жилищ были обыкновенно просторны; двери низки, так что входящий должен был довольно низко наклониться; окна были маленькие; в простых жильях они обтягивались бычьими пузырями; в более богатых домах в решетчатые оконные рамы вставлялись кусочки слюды. Стекло в Московии ценилось тогда очень дорого, так как его привозили издалека, сначала из Царьграда, а потом стали его возить из других стран Европы.

Что касается домашней утвари, то она в Московии также была очень проста: лавки, столы да поставцы для посуды – все это было очень незатейливо. Скатерти и ковры на лавках у более зажиточных людей скрашивали жилье; но главною красою его были образа: в каждом доме и в каждом покое, обыкновенно в восточном углу, ставились иконы, часто в дорогих серебряных и золотых окладах. Угол, где стояли образа, считался самым почетным (назывался красным углом). Всякий входящий в жилище прежде всего кланялся образам и крестился, а потом уже обращался с поклоном и к хозяевам. Этот обычай держится и до сих пор у наших набожных простолюдинов.

Что касается одежды, то сношения с Востоком повели к тому, что среди зажиточных людей Московии стала все сильнее и сильнее распространяться азиатская роскошь: дорогие шелковые узорчатые и пестрые ткани, длинные златотканые одежды стали входить в обычай.

В сочинении Герберштейна находим любопытный рисунок, изображающий его самого в русской шубе, пожалованной ему великим князем, в русской меховой шапке и в сафьянных узорчатых сапогах.

Религия

Руссия как начала, так и до сего времени твердо пребывает в вере христианской по греческому закону. Ее митрополит некогда имел свое местопребывание в Киеве, потом во Владимире, ныне же в Москве 25. Митрополиты каждые семь лет посещали Руссию, подвластную литовцам, и возвращались оттуда с собранными деньгами. Но князь Витольд не захотел более допускать этого, именно для того, чтобы не вывозилось серебро из его областей. Собрав для того епископов, он поставил собственного митрополита, который ныне имеет свое пребывание в Вильне, столице Литвы. Хотя Литва и следует римскому закону, однако в ней видно русских храмов более, чем римских. Впрочем, русские митрополиты получают поставление от константинопольского патриарха.

Русские в своих летописях открыто славятся тем, что прежде Владимира и Ольги земля русская была крещена и благословлена Христовым апостолом Андреем . Они говорят, что Андрей пришел из Греции к устью Борисфена и поплыл вверх по реке к тем горам, где ныне Киев, и там благословил и крестил всю землю; что он поставил там свой крест и предсказал, что на этой земле будет великая милость Господа и много христианских церквей; что потом оттуда он дошел до истоков Борисфена, к большому озеру Волок и по реке Ловати спустился и озеро Ильмерь, оттуда по реке Волхову, которая течет из этого озера, он прибыл в Новгород, оттуда, по той же реке, в Ладожское озеро и рекой Невою в море, которое они называют Варяжским, мы же, на пространстве между Финляндией и Ливонией, Германским, и морским путем прибыл в Рим; наконец, что в Пелопоннесе он был распят зa Христа Агом Антипатром. Это рассказывают их летописи.

Праздники

Знатные люди чтят праздники тем, что после обедни бражничают и надевают пышную одежду; простой народ, слуги и рабы большею частью работают, говоря, что праздновать и пользоваться досугом - дело господ. Горожане и ремесленники бывают у обедни, а после нее возвращаются к работе, думая, что честнее заниматься трудом, чем попусту терять достаток и время в пьянстве, игре и подобных вещах. Ибо простонародью и черни запрещено употребление пива и меда; однако им позволено пить в некоторые торжественные дни, как-то: в Рождество Христово, в праздник Пасхи, в Пятидесятницу и некоторые другие; в эти дни они не работают - не из уважения к религии, а больше для пьянства.

День Троицы они празднуют в понедельник во время Пятидесятницы; в восьмой же день Пятидесятницы - праздник всех Святых. День же Тела Христова, как у нас, - они не чтят.

Клянясь и ругаясь, они редко употребляют имя Божие. При клятве подтверждают сказанное или обещанное целованием креста.

Когда они осеняют себя знамением креста, то делают это правою рукою таким образом, что легким прикосновением сперва ко лбу, потом к груди, потом к правой и наконец клевой стороне груди делают подобие креста. Если кто-нибудь иначе ведет руку, того считают не единоверцем, но иностранцем; я помню, как меня назвали этим именем и бранили, когда я, не зная этой церемонии, повел своею рукою иначе.

В своей книге Сигизмунд Герберштейн описал на самом деле намного больше. Описаны история княжеского рода, городов и земель. И всё б это здорово, но как-то не очень верится в искренность этого европейца, да и к тому же еще, судя по имени, еврею… Так что если кто хочет продлить исследование трудов данного автора — Интернет вам в помощь или топайте в библиотеку, может там книжку найдете — МГУ в 1988 году издавал.

Герберштейн, барон Сигизмунд

(Herberstein) - писатель о России; родился 23 августа 1486 г. в Крайне, в замке Виппах. Отец его Леонгард Г. был потомком известной с XIV в. дворянской фамилии, а мать Варвара - дочерью бургграфа Николая Люгера. Еще в детском возрасте мальчик стал обучаться кроме немецкого и славянскому языку. Когда ему исполнилось семь лет, мать отдала его на воспитание священнику В. Вельцеру при соборной церкви в Гурке (Каринтия), который, судя по автобиографии Г., оказал на него немалое влияние. Спустя два года (1497 г.), Г. уже находился в Вене, в городской школе, и учился под руководством Г. Ратценбергера, а в 1499 г. он перешел в Венский университет, который в царствование Максимилиана I приобрел европейскую известность. Пробыв в университете три года, шестнадцатилетний Г. вышел оттуда со степенью бакалавра (1502 г.). Служебная деятельность Г. началась с 1506 года, когда он участвовал в походе против венгров. Затем, по заключении мира с венграми, Г. принимал участие в походе против Венеции и своими распоряжениями обратил на себя внимание герцога Эрика Брауншвейгского. Но в это время (1511 г.) умер отец Сигизмунда, и он принужден был, вернувшись на родину, около двух лет заниматься хозяйственными делами. С 1514 года началась новая эра в жизни Г. За исполнение приказания императора о снабжении провиантом осажденного венецианцами гарнизона крепости Марано в Фриуле, Г. был посвящен в рыцари и с этого времени состоял на службе при дворе, где возлагались на него поручения дипломатического характера. Спустя два года, Герберштейн был отправлен послом к датскому королю Христиану II. Между прочим на долю Г. выпала миссия весьма щекотливого характера: от имени императора он должен был передать королю, чтобы он, расторгнув связь с Дивеке (дочь содержательницы питейного дома), не оскорблял чести своей супруги, королевы Изабеллы, внучки императора. Однако молодой дипломат сумел вести переговоры по поводу этого вопроса так ловко и умело, что своенравный Христиан II даже остался доволен послом. Вслед за тем на Г. возложен был ряд других дипломатических поручений: в 1516 г. он посетил Швейцарию, в 1519-1520 гг. - Францию и Испанию, в 1521-1522 гг. - Италию, в 1518 и 1526 гг. он дважды посетил Венгрию; Польшу же и Германию приходилось ему посещать очень часто. Наконец, два раза Г. пришлось побывать в России: в 1517 г. и в 1526 г. Первое свое путешествие в Россию он совершил при Максимилиане I в 1517 г., в то время, когда московский великий князь вел войну с польским королем Сигизмундом I. Постоянно преследуя мысль об образовании союза против турок и желая содействовать примирению великого князя Московского с польским королем, Максимилиан І, несмотря на неудачу бывших до этого времени переговоров по этому поводу, решил отправить новое торжественное посольство. Ввиду медлительности посла, епископа Лайбахского Христофора Раубера, и просьб секретаря польского короля о скорейшем отправлении посольства, взамен епископа главным послом был назначен Г. Цель этого посольства не ограничивалась переговорами с великим князем: оно должно было присутствовать при заключении брачного договора между польским королем и дочерью герцога Миланского.

В конце декабря 1516 г. Г. выехал из Аугсбурга в сопровождении лиц свиты, среди которых находился московский гонец Григорий Загряжский (а не Закревский, как ошибочно называет его Г.). В Вильне Г. был встречен с большим почетом и представлен королю. Здесь же он посетил двух, взятых в плен в сражении при Орше, русских воевод и затем направился в Москву по среднему, как он называет, пути (через Полоцк). После преодоления больших трудностей, 4 апреля 1517 г. Г. прибыл в Новгород. Между прочим здесь Г. был приглашен Новгородским наместником кн. Александром Ростовским на пир, а Новгородские купцы получили на память ту самую повозку, на которой он приехал, и поставили ее в немецкой церкви. Окрестностей Москвы Г. достиг 17 апреля. Великий князь навстречу посольству послал в подарок двух иноходцев, для самого Г. и его племянника, ехавшего с ним. В тот же день назначили "15 детей боярских и 30 конюхов ездить к послу". Навстречу выслан был Хлуденев. Последний строго следил, дабы не умалить значения русского государя и произвести встречу "по чину". Отговариваясь усталостью, Г. убеждал Хлуденева произвести церемониал, сидя на лошадях, но Хлуденев ответил, что "государевых слов нельзя ни произносить, ни слушать иначе, как стоя". Тут же произошел ряд недоразумений вроде того, кому первому слезать с лошади. В самую Москву Г. въехал 18-го апреля и поместился в доме кн. Петра Ряполовского. За ним учредили строгий надзор, какой вообще учреждался за послами в Московской Руси. 21 апреля было назначено представление великому князю. Герберштейна ввели в избу, в которой на троне сидел великий князь с двумя своими братьями по бокам. Г. произнес речь, в которой прославлял своего государя и в заключение указал цель, ради которой он прислан в Москву: "напомнить вашей наиясности, что мир будет служить прежде всего к чести Вседержителя Бога и Его непорочной Матери, к пользам всего христианства; напомнить, сколько выгод земля и люди твои получат от мира, сколько зла от войны, напомнить, как сомнительны бранные случаи". После этой речи великий князь пригласил Г. к обеду. 22 апреля начались переговоры между послом и боярами. Кроме бояр Михаила Юрьева и Григория Федоровича, назначенных для большей торжественности собрания, великий князь повелел принять участие в совещании казначею Юрию Малому, тверскому дворецкому Поджогину и дьякам: Путятину, Трифону Ильину и Телешову. Прежде всего бояре должны были дать ответ на речь Г. и выразить готовность великого князя заключить мир с польским королем, если он пришлет своих послов, Г. заявил, что император ему дал наказ уговорить великого князя и короля к отправлению послов на пограничный съезд. Но Василий III не согласился на подобные условия, несмотря на всевозможные старания Г. "Прежних нам своих обычаев не рушити", отвечали ему. Чтобы убедить короля прислать послов в Москву, Г. дважды посылал своего племянника Ганса фон Турна в Польшу. При вторичной поездке Турна король согласился отправить послов в Москву, но одновременно открыл военные действия против русских. Поэтому Василий Иоаннович принял польских послов только в конце октября, когда получил известие о поражении литовских войск. Переговоры с послами польского короля начались 1-го ноября, но ни к чему не привели. 19-го ноября Г. был отпущен, причем награжден подарками. 22-го он выехал из Москвы. По свидетельству самого Г. путешествие его в Москву послужило к его славе: появились, напр., стихи, в которых он упоминался как знаменитый путешественник, его же рассказами о России заинтересовались как сам император, так и известный Ульрих фон Гуттен.

После смерти Максимилиана I представители австрийских провинций, собравшиеся на сейм в Брюке, решили отправить посольство к внуку его, королю испанскому Карлу, чтобы изложить ему свои нужды; в числе депутатов был и Г., как представитель Штирии. Когда же Карл V короновался, Г. был призван в Вормс, и ему было поручено заняться делом о промене некоторых императорских и частных земель в Австрии. В это же время Г. был назначен членом высшего государственного суда и ландратом Штирии. За услуги, оказанные отечеству как самим Г., так и его братьями, по повелению Карла V к фамильному гербу Герберштейнов были прибавлены некоторые знаки и среди них изображение великого князя Московского. В 1525 г. Карл V, вместе со своим братом эрцгерцогом Фердинандом, отправил посольство в Москву. В этом посольстве представителем императора был назначен граф Нугарола, а представителем эрцгерцога - Герберштейн. Цель этого второго посольства была та же: содействовать заключению мира между великим князем и польским королем. Съездив предварительно к венгерскому королю с целью просить его содействия в переговорах с польским королем, Г. выехал из Вены 12-го января 1526 г. 2-го февраля послы прибыли в Краков, но на этот раз им не было оказано прежних почестей, так как император не предупредил короля о намерении способствовать заключению мира с московским великим князем. На заявление послов о необходимости уступить Москве Смоленск, король ответил решительным отказом. Тем не менее он не отверг их посредничества, и 14-го февраля Г. выехал из Кракова в Москву, куда и прибыл 26-го апреля. По представлении великому князю (1-го мая), на первом собрании положено было, чтобы послы цезаря отправили людей к польскому королю с просьбой прислать послов для совещания о мире. Не дождавшись польских послов, великий князь поехал в конце сентября на охоту за зайцами в Можайск, на которую пригласил и австрийское посольство. Г. подробно описал эту охоту в своих "Записках". Польские послы приехали только во второй половине октября. В общем переговоры, несмотря на неуступчивость сторон, не были совершенно бесплодными. Принято было решение продолжить перемирие на 6 лет (5 ноября). 11 ноября Г. был отпущен, как и в первый раз, с подарками: он получил кафтан с большим собольим воротником, подбитый соболем с голубыми разводами, белую шапку, окаймленную красным сукном и мехом, и сапоги. Кроме того великий князь пожаловал послам 42 собольих меха, 300 горностаевых и 1500 беличьих. За время второго посольства Г. пополнил собранные им раньше материалы касательно России, согласно полученной от Фердинанда особой инструкции по изучению вопроса о религии русских и обрядовой ее стороне. 13-го февраля 1527 г. Г. прибыл в Прагу, где находился Фердинанд, который, выслушав донесение о переговорах, благодарил Г. за все, что им сделано.

С 1527 г. по 1556 г. Герберштейн часто ездил и в Венгрию и в Польшу, исполняя важные дипломатические поручения Фердинанда во время его борьбы за Венгрию. От его имени, между прочим, Г. несколько раз вел переговоры о мире с уполномоченными Иоанна Заполии. Затем во время переговоров Фердинанда с Солиманом, Г., подвергаясь большим опасностям для жизни, отправился в турецкий лагерь. Результатом этих переговоров было перемирие. Он же сопровождал в Польшу двух дочерей Фердинанда, Елизавету и Екатерину, на которых последовательно был женат король Сигизмунд-Август. Государственная деятельность Г., не ограничивалась дипломатическими делами. Еще в 1527 г. он был назначен членом Нижнеавстрийской камеры, затем в 1537 г. - членом военного совета, в 1539 г. - президентом Нижнеавстрийской камеры. В 1531 г. Г. получил баронское достоинство, подтвержденное в 1537 г. В 1556 г. он получил звание наследственного камергера (Erbkämmerer) Австрии и наследственного маршала (Erbdruchsess) Каринтии. Кроме того, состоял начальником австрийского государственного казначейства. Умер Г. в Вене 28 марта 1566 г., 80 лет от роду. На надгробном памятнике, поставленном над его могилой у церкви св. Михаила, была вырезана по приказанию эрцгерцога Карла Штирийского следующая надпись в стихах: "Здесь покоится прах барона Сигизмунда фон Герберштейна, которого слава навсегда пребудет незабвенною в памяти монархов и всех подданных. Он был верным слугой и советником четырех государей, оказав доблестные услуги отечеству, отчего получил много почета и милостей". Г. был женат (с 1522 г.) на Елене фон Заурау, умершей в 1575 г.; брак этот был бездетен.

Одаренный живым, проницательным умом, большою памятью, наблюдательностью и впечатлительностью, Г. хорошо знал людей и умел применяться к понятиям и требованиям того общества, среди которого ему приходилось вращаться. Кроме того, он отличался спокойствием и проницательностью. Кроме немецкого языка Г. знал латинский и понимал славянскую речь. Он хорошо был знаком с современной ему литературой и состоянием тех государств, с которыми находился в деловых сношениях. По его "Запискам" можно судить о его обширном для того времени знакомстве с естественными науками. А способность быстро собирать нужные сведения и обращать главное внимание на существенное дала возможность знаменитому дипломату занять почетное место среди образованных путешественников. Будучи человеком глубоко религиозным, Г. чужд был, однако, религиозной нетерпимости. Не имел также он узкого национального пристрастия.

Все литературные труды Герберштейна можно разбить на следующие отделы: 1) Записки о Московии, 2) автобиография, 3) сочинения, в которых говорится о некоторых событиях и лицах, современных автору, 4) письма и донесения, 5) родословная таблица австрийских, польских и московских государей и 6) сочинения, посвященные обозрению служебной деятельности родственников Г. Для нас имеют значение "Записки о Московии" (Rerum Moscoviticarum Commentarii).

Большая часть фактических данных в "Записках" Герберштейна добыта автором вполне самостоятельно. Также результатом его личных наблюдений являются замечания о состоянии Московского государства и о характере русского народа, хотя нельзя отрицать, что другие иностранные писатели о России оказывали влияние на него, хотя бы при сопоставлении разноречивых данных. Для составления "Записок" Г. не только пользовался беседами с опытными и знающими людьми, но и сам предпринимал поиски, иногда сопровождавшиеся большими затруднениями. Как человек, задавшийся серьезной научной целью, Г. не ограничивался только собиранием сведений о состоянии Московской Руси, он основательно изучил ее историю по письменным памятникам. Очерк Руси с древнейших времен был им составлен по летописям, и отсюда же извлек он любопытные известия о татарах и представил в переводе несколько замечательных памятников русской письменности, для изучения которых его труд имеет важное значение, так как в его переводе встречаются замечательные объяснения слов (хотя, правда, и не всегда точные) и выражений древнерусского языка, а также и потому, что с содержанием некоторых памятников, не дошедших до нас ни в подлинниках, ни в списках, мы знакомы только по тем выпискам, которые имеются у Г. Кроме того, перевод на латинский и немецкий языки древних русских памятников как литературных, так и юридических, составляет одну из характеристических особенностей произведения Г. в ряду иностранных сочинений о России XVI и XVII веков. В своем переводе древних русских памятников Г., главным образом руководствовался их историческим значением. Так напр. чин венчания на царство Дмитрия, внука Иоанна III, им переведен как явление нового порядка вещей, как выражение новой идеи о верховной власти московского государя. Затем послание митрополита Иоанна II к папе Клименту III (XI века) было отмечено Г. как явление любопытное в эпоху борьбы Генриха IV с Григорием VII, а "Дорожник" (оригинал его не дошел до нас), переведенный Г., заключал в себе совершенно новые географические сведения о странах, до тех пор неизвестных Западной Европе. Оригинал переведенного им судебника Иоанна III найден был только в 1817 г. Но несмотря на то, что Г., "не довольствуясь свидетельством одного или двух лиц, полагался на мнение многих", как это сам он говорит, и что нередко известия сомнительного достоинства приводились им почти всегда вместе с указанием источников, откуда они почерпнуты, не всегда он оставался верен своим критическим приемам, и в его сочинениях встречаются и неточности, и ошибки, и даже такие известия, которые в нем самом, по-видимому, должны были бы возбудить сомнения. Затем взгляд Г. на отношение русского народа к государю и на самый русский народ слишком односторонен, под влиянием чего и некоторые частные явления русской жизни объяснены им неверно. Но этот недостаток автора "Записок" надо отнести на счет эпохи, когда в приемы изучения не вкладывали твердых научных оснований. Вообще же по богатству географических, этнографических и исторических данных и их достоверности, по метким замечаниям об особенностях русского населения в различных областях Московского государства и инородческих племен, вошедших в состав его, труд Г., как источник для русской истории, бесспорно занимает одно из самых видных мест между иностранными сочинениями о России в XVI и XVII веках. Профессор Замысловский, говоря о значении "Записок о Московии", приходит к выводу, что "с ними не может выдержать сравнения ни одно из иностранных сочинений о Московской Руси, так как эти записки являются первым полным сводом обстоятельных и более или менее достоверных известий о Восточной Европе, собранных человеком, изучавшим не только географию и историю России, но и судьбу племен, имевших ближайшее к ней отношение". Для составления географического обозрения Московской Руси и стран, с ней соприкасающихся, Герберштейн пользовался не только свидетельствами и рассказами русских купцов и отдельных лиц, как напр. толмача Григория Истомы и др., но и письменными источниками. Но ценя по достоинству получаемые географические известия от русских людей, он по возможности старался проверять их, что, конечно, не застраховывало его, несмотря на тщательность и осторожность в собирании материалов, от неверных, а иногда и совершенно невероятных сообщений. В заслугу Г. нужно поставить то, что он первый из иностранных писателей о России понял необходимость употребления русских слов для названия местностей, рек и т. п. Не меньшая, конечно, заслуга Г. заключалась в извлечении наиболее важных географических данных из той массы известий, переданных ему русскими людьми и почерпнутых им из различных исторических памятников, и в составлении такого географического описания Московского государства и прилегающих областей, в котором было помещено все наиболее существенное, насколько это возможно было сделать одному лицу в таком серьезном и ответственном труде. "Записки" Г. имеют большое значение и с точки зрения историко-зоологической; особенной известностью пользуются данные Г. описания зубра и буйвола. Что же касается описания Г. прямо-таки невероятных событий и местностей, то, по мнению Карамзина, который составил 4-ю главу VII тома своей "Истории" почти на основании одних известий Г., сами московские жители распространяли тогда такие невероятности, которые Г., не будучи в состоянии их проверить, принимал иногда за чистую монету.

Краткое содержание "Записок" Герберштейна следующее: после посвящения Фердинанду и обращения к читателю, автор описывает историю России со времени призвания князей и здесь, между прочим, упоминает Гостомысла. Затем приводит описание обряда венчания князя на царство и родословные литовских князей и польских королей. Наиболее же замечательны известия его о княжении Иоанна III и Василия III. Здесь автор подробно перечисляет не только политические события этой эпохи, но и много различных случаев из домашней жизни русских князей. Довольно обширно изложены также последние события у Казанских, Нагайских, Заволжских и Астраханских татар. От истории Г. переходит к внутренней жизни Московии. В этом отделе автор довольно подробно говорит о религии славян, о браке и положении русской женщины, о старинных одеждах, об обычаях при приеме гостей, затем о войске, торговле и монете, о законах и пр. Но наибольшая часть "Записок" Г. пала на "хорографию" Московского государства. Отдел этот представляет весьма обстоятельное географическое описание и заключает в себе замечательные сведения о русских городах, между прочим и самое обстоятельное из сделанных иностранцами описание Москвы. В конце автор рассказывает о приеме и обхождении с послами и приводит перечень всех населенных мест, через которые он проезжал.

К "Запискам" Г. приложены древнейший из известных планов г. Москвы, не соответствующий однако действительности по архитектуре изображенных на нем зданий и расположению их, и карты Московского государства. Еще в 1546 г., до выхода в свет "Записок", Г. издал карту Московии, гравированную на меди в формате большого листа гравером А. Гиршфогелем, выгравировавшим в 1547 г. также портрет Василия Иоанновича. Известны только два оттиска этой карты - в Венской Придворной библиотеке и Британском музее. В 1548 г. Гиршфогелем выгравирована копия с этой карты, с изображениями великого князя Василия Иоанновича и других европейских государей. Для первого издания "Записок" он выгравировал на меди по карте 1546 г. другую карту Московии, в 4 раза меньшего формата. Она приложена и к другим изданиям "Записок", более или менее видоизмененная. К базельскому латинскому изданию 1556 г. приложена еще другая карта Московии, собственно копия первой карты, но вся в лесах, с рамой из разных изображений. Копии с нее приложены и к некоторым другим изданиям "Записок".

Труд Герберштейна возбудил необыкновенный интерес в Западной Европе в XVI веке и выдержал в это время 13 изданий: шесть на латинском языке (4 - в Базеле, и по одному в Вене и в Антверпене), пять на немецком языке (по два во Франкфурте и Базеле и одно в Вене) и два на итальянском языке (в Венеции). Первое латинское издание вышло в Вене в 1549 г. (к нему приложены два рисунка с изображением московских одежд), второе - в Базеле, в 1551 г., с приложением портрета Василия Иоанновича, и третье - там же в 1556 г. (все три in-folio), четвертое - в Антверпене в 1557 г. (8°). Роскошный экземпляр первого издания с раскрашенными рисунками и картой хранится в Венской библиотеке. К лучшим и наиболее полным нужно отнести базельское издание на латинском языке 1556 г. (к нему приложены карта лесов России, план Москвы и изображение буйвола и зубра) и на немецком в Вене, в 1567 г. В базельском издании на латинском языке 1571 г. к "Запискам" приложены еще: сочинение о греческой вере и известия о войнах России с соседними народами: поляками, литовцами, шведами, лифляндцами и др. Записки Г. в этом издании озаглавлены так: "Rerum Moscoviticarum Commentarii Sigismundi Liberi Baronis in Herberstain, Neyperg et Guettenhag: Russiae, et quae nunc eius metropolis est, Moscoviae, brevissima descriptio. Chorographia denique totius imperii Moscici, et vicinorum quorundam mentio. De religione quoque varia inserta sunt, et quae nostra cum religione non conveniunt. Quis denique modus excipiendi et tractandi Oratores disseritur. Itineraria quoque duo in Moscoviam sunt adiuncta. Ad haec non solum novae aliquot Tabulae, sed multa etiam alia nunc demum ab ipso autore adiecta sunt: quae si sui cum prima editione conferre libeat, facile deprehendet". Первый немецкий перевод был сделан самим автором "для немцев, которые не знают по-латыни, но желают основательно ознакомиться с этим предметом" и напечатан в Вене в 1557 г. Это, по словам А. И. Малеина, собственно не перевод латинского текста, а вольный пересказ его, причем автор значительно расширил некоторые бытовые подробности преимущественно из родной истории и жизни, опустив многие дипломатические и политические детали, менее интересные для обыкновенного читателя. Он написан древним австрийским наречием. Экземпляр этого издания имеется в Румянцевской библиотеке; он принадлежал некогда семейству Герберштейнов. В нем имеется портрет Г. 61 года от роду и 6 изображений автора в различных торжественных одеяниях. Точный немецкий перевод Генриха Панталеона был напечатан в Базеле в 1563 г. Он несколько раз переиздавался. Этот перевод (по изданию 1567 г.) по приказанию Екатерины II был перепечатан в Петербурге в 1795 г., но карты и рисунки были готовы только в 1804 г. В общем всех изданий "Записок" насчитывают около 35. Большим собранием латинских (в том числе и первым) и немецких изданий "Записок" Г., а также других его сочинений, обладает Императорская Публичная Библиотека.

На русский язык впервые "Записки" Г. были переведены старшим переводчиком Академии Наук Кирияком Кондратовичем в 1748 г. Между прочим, в своем донесении Академии, он просил эту книгу хранить в сокровенном месте "ради многих содержащихся в оной секретов". Перевод этот находится в Академии в рукописи. Из других переводов "Записок" на русский язык один начат был Редкиным (предназначался к печатанию в издании Общ. Ист. и Др. Росс.), другой опубликован С. В. Руссовым в "Воспоминаниях на 1832 г." (кн. 2-12); потом следует перевод в "Библиотеке иностранных писателей о России", т. II, отд. I, 1847 г. (помещено только начало); в "Сборнике, издаваемом студентами Спб. ун-та", вып. I (СПб., 1857 г.), вып. II (СПб., 1860 г.) и вып. III (СПб., 1866 г., не был дозволен к выходу), напечатан неполный перевод Анонимова, под заглавием: "Записки о московском быте" (сводный по нескольким изданиям, с латинским текстом); наконец, перевод И. Н. Анонимова с базельского изд. 1556 г., начатый в "Сборнике", вышел в Петербурге в 1866 г. Отрывки "Записок" были напечатаны в "Вестнике Европы" 1813 г., "Благонамеренном" 1824 г., "Сыне Отечества" 1832 г. и "Рязанских Губернских Ведомостях" 1844 г. Полный перечень и подробное описание всех замечательных изданий сделаны А. Тихменевым в первом выпуске Сборника, изд. студ. Спб. ун-та. Последнее, самое полное и лучшее, издание "Записок" (A. С. Суворина), в переводе А. С. Малеина, вышло в Петербурге в 1908 г. Перевод этот сделан по базельскому изданию 1556 г.; в приложении переводчик дает: 1) дополнение к рассказу Г., имеющееся в немецких переводах Панталеона, по базельским изданиям 1563 и 1567 гг., и 2) сличение латинского текста "Записок" Г. с его собственным немецким переводом, вышедшим в Вене в 1557 г. Отрывки из сочинения Г. о России были переведены в XVI и XVII столетиях на чешский и голландский языки, и оно было известно многим иностранным писателям, начиная со второй половины XVI столетия. Вообще "Записки о Московии" служили важным источником для последующих трудов о России. Так напр. описание России в космографии, относящейся, как полагают, к концу XVI или началу XVII ст. и известное по русским летописям XVII века, исключительно составлено по "Запискам" Герберштейна.

Очень обстоятельный и подробный разбор "Записок" Герберштейна с точки зрения географии, сделан профессором Замысловским в его труде: "Г. и его историко-географические известия о России", СПб., 1884 г. Менее ценен труд А. Ерюхина: "Историко-географические известия о Севере Московского государства в XVI столетии, заключающиеся в Записках о Московии Герберштейна" ("Труды Архангельского губ. статистич. комитета" за 1890 г.). В труде В. Кордта: "Материалы по истории русской картографии" (вып. 1, Киев 1899), находится обстоятельный разбор карт, приложенных к "Запискам" Герберштейна. Описание портретов великого князя Василия Иоанновича и самого Герберштейна, а также других изображений, относящихся к России, в "Записках", дает Н. П. Собко в труде "Древние изображения русских царей и их посольств за границу, в старых и новых гравюрах" ("Сборник Археологического Института", т. V, СПб., 1881). В примечаниях Собко делает обзор карт Московии и плана Москвы, приложенных к различным изданиям "Записок", и дает биографические сведения о самом Герберштейне.

"Fontes rerum Austriacarum", т. I (автобиография Г.); "Das Familienbuch Sigismunds v. H." ("Archiv f. oester. Geschichte", т. 39); "Siegmund Freiherr von Herberstein mit besonderer Ruecksicht auf seine Reisen geschildert von Friedrich Adelung", S.-Pbg. 1818; Лобойко, "О важнейших изданиях Г. с критическ. обозр. их содерж.", СПб., 1818; F. Adelung, "Kritischliterarische Uebersicht der Reisenden in Russland", S.-Pbg. und Leipzig. 1846; Г. H. Геннади, "Дополнение к обзору иностранных путешественников по России Аделунга. І. Записки Герберштейна на русском" ("Временник Имп. Моск. Общ. Ист. и Древн. Росс.", 1855 г., кн. 23); "Сборн., изд. студ. Спб. ун-та", 1857, вып. 1. (И. И. Корелкин, Григорович и И. Новиков, "Сигизмунд барон Г., его жизнь и значение как писателя о России"; А. Тихменев, "Записки о Московском быте. Соч. Сигизмунда барона Г."); "Сборник 2-го отдел. Акад. Наук", т. І, прот. XXXI-XXXII; Dr. F. Krones, "Sigism. v. H." ("Mittheilungen d. histor. Vereins f. Steiermark", 1871, тетр. 19); Замысловский, "Г. и его сочинение о России" ("Др. и Hов. Рос." 1875, № 9, 10, 12); Его же, "Географ. известия Г. о Моск. Руси" (ib. 1876, №10-12); Замысловский, "Г. и его историко-географические известия о России". СПб., 1884; Карамзин, "Истор. гос. Рос.", изд. 1844 г., т. І, пр. 4, 73, 91, 105, 274, 278, 302, 458, 463, 506, т. II, пр. 221, 415, т. III, пр. 128, т. IV, пр. 4, 250, 323, 359, 363, т. V, пр. 125, 135, 176, 256, 373, т. VI, пр. 14, 131, 172, 447, 448, 463, 464, 483, 490, 545, 547, т. VII, стр. 52, 55, 56, 87, 110, 120, 121, 123, пр. 1, 3, 6, 10, 12, 26, 114, 116, 119-122, 219-221, 228, 250-254, 267-269, 384-393, 395-399, 412-414, т. VІІІ, пр. 4, 12, 68, 70, т. IX, пр. 440, 561, 634, 803, т. Х, пр. 347, т. ХI, пр. 116; В. Иконников, "Опыт русск. историографии", т. ІІ, К. 1908; "Пам. диплом. снош. древн. Рос. с держ. иностр.", изд. Имп. Русск. Ист. общ., 1882 г., т. І; Барсуков, "Жизнь и труды Погодина", т. II, стр. 404, т. V, стр. 392; "Зап. И. Акад. Наук", 1863 т. IV, кн. І, стр. 98-100; "Ист. Вест." 1882, т. VII, стр. 723, 724, 1884, т. XV, стр. 617, 1885, т. XIX, стр. 184-190, 1887, ноябрь, прил., стр. 17, 1898 г., т. LXXI, стр. 268, 1899, т. LХХV, стр. 298, 686, т. LXXVI, стр. 692; "P. Старина" 1887, т. 54, стр. 26, 29, 30-34; "Полн. собр. русск. летописей", т. VI, стр. 268-260, т. VIII, стр. 260-261, 263, 271; "Акты Исторические", т. І, стр. 149-150; С. P. Минцлов, "Обзор записок... и путешествий, относящихся к Истории России", вып. 1; "Bibliothèque Impériale Publique de St-Pétersbourg. Catalogue de la section des Russica", t. I, S.-Pbg. 1873; "Древнерусская картография", вып. 1. Москва 1898; В. Кордт, "Материалы по истории русской картографии", вып. 1. Киев 1899; "Сборник Археологического Института", т. V. СПб., 1881 (Н. П. Собко, "Древние изображения русских царей и их посольств за границу", стр. 254-269, 280-282, 305-316, 336-353, 376-397).

А. Е. Ельницкий.

{Половцов}

Большая биографическая энциклопедия . 2009 .

"Записки о Московии” написаны опытным австрийским дипломатом, более полустолетия находившимся на службе Габсбургского дома. Представители последнего, заинтересованные в упрочении связей со своим могущественным, хотя и временным союзником - Русью, дважды - в 1517 и 1526 гг. направляли туда Герберштейна в качестве посредника на переговорах советников великого князя всея Руси Василия III с послами великого князя литовского и короля польского Сигизмунда I. Инструкции предписывали Герберштейну собирать всевозможные сведения по самым разным вопросам - от обычаев и быта до политики и экономики.

Герберштейн жил в Москве подолгу. Он пользовался расположением Василия III, был знаком с представителями самых разных социальных кругов - придворными, слугами великого князя, его приверженцами и противниками, как явными, так и тайными, с русскими и иностранными купцами, общался он и с простым людом страны.

Стремление, не всегда, впрочем, выдержанное, к объективному изложению, обилие информации произвели своеобразную “революцию” в представлениях просвещенного читателя XVI в. о Восточной Европе (и о Руси, в частности), обеспечили долгую жизнь “Записок” Герберштейна как важного исторического источника.

Император Максимилиан и в особенности австрийский эрцгерцог Фердинанд, чьи интересы Герберштейн представлял во втором посольстве, были заинтригованы упорно распространяемой русскими дипломатами молвой о Руси как последнем и незыблемом оплоте истинного христианства. В Европе, потрясаемой бурями Реформации, Русь действительно казалась таковой. Несколько глав "Записок" посвящены религии, церковным обрядам... Автор и в этих вопросах стремился к объективности, за свою веротерпимость был впоследствии осужден Римской католической церковью

РЕЛИГИЯ

Руссия как начала, так и до сего времени твердо пребывает в вере христианской по греческому закону. Ее митрополит некогда имел свое местопребывание в Киеве, потом во Владимире, ныне же в Москве. Митрополиты каждые семь лет посещали Руссию, подвластную литовцам, и возвращались оттуда с собранными деньгами. Но князь Витольд не захотел более допускать этого, именно для того, чтобы не вывозилось серебро из его областей. Собрав для того епископов, он поставил собственного митрополита, который ныне имеет свое пребывание в Вильне, столице Литвы. Хотя Литва и следует римскому закону, однако в ней видно русских храмов более, чем римских. Впрочем, русские митрополиты получают поставление от константинопольского патриарха.

Русские в своих летописях открыто славятся тем, что прежде Владимира и Ольги земля русская была крещена и благословлена Христовым апостолом Андреем. Они говорят, что Андрей пришел из Греции к устью Борисфена и поплыл вверх по реке к тем горам, где ныне Киев, и там благословил и крестил всю землю; что он поставил там свой крест и предсказал, что на этой земле будет великая милость Господа и много христианских церквей; что потом оттуда он дошел до истоков Борисфена, к большому озеру Волок и по реке Ловати спустился и озеро Ильмерь, оттуда по реке Волхову, которая течет из этого озера, он прибыл в Новгород, оттуда, по той же реке, в Ладожское озеро и рекой Невою в море, которое они называют Варяжским, мы же, на пространстве между Финляндией и Ливонией, Германским, и морским путем прибыл в Рим; наконец, что в Пелопоннесе он был распят зa Христа Агом Антипатром. Это рассказывают их летописи.

Некогда митрополит, так же архиепископы, были выбираемы на соборе из всех архиепископов, епископов, архимандритов и игуменов: искали в монастырях и пустынях мужа святой жизни и избирали его. Про нынешнего же князя говорят, что он обыкновенно призывает к себе несколько известных ему лиц и из их числа выбирает одного по своему усмотрению. В то время, когда я был в Московии в качестве посланника цесаря Максимилиана, митрополитом был Варфоломей, муж святой жизни. Когда князь нарушил клятву, данную им и самим митрополитом князю Шемячичу, и сделал некоторые другие распоряжения, которые, по-видимому, не приличествовали его власти, Варфоломей пришел к князю и сказал: «Так как ты присваиваешь всю власть себе, то потому я не могу отправлять мою должность», - и, протянув к нему посох, который был у него сделан наподобие креста, он отказался от своего сана. Князь тотчас принял посох вместе с отказом от должности и, заключив бедного Варфоломея в оковы, немедленно отправил на Белоозеро. Говорят, что он некоторое время был содержим в оковах, потом однакож освобожден и частным человеком провел остаток жизни в монастыре. В митрополии ему наследовал некто Даниил, едва тридцати лет от роду, человек со здоровым и тучным телом и с красным лицом. Для того чтобы не казаться преданным более желудку, чем постам, бдению и молитве, он всякий раз, как намеревался публично отправлять богослужение, обыкновенно делал свое лицо бледным с помощью серного дыма и в таком виде выходил пред народом.

Во владениях московского князя есть еще два других архиепископа - в Новгороде, именно Магриций, и в Ростове; также епископы: тверской, рязанский, смоленский, пермский, суздальский, коломенский, черниговский, сарский. Все они подчинены московскому митрополиту. Они имеют свои известные доходы от поместий других, как они называют, экстраординарных случаев; но не имеют замков, городов и никакого, как они называют, мирского управления. От мяса постоянно воздерживаются. Я узнал, что в Московии только два архимандрита, игуменов же очень много, и все они избираются по воле князя, которому никто не смеет сопротивляться.

Каким образом избираются игумены, явствует из послания некоего Варлама, игумена хутынского монастыря, поставленного в 7034 г.; из послания я извлек только главные положения, Сначала братия какого-нибудь монастыря умоляет великого князя избрать им способного игумена, который бы наставлял их в божественном учении. Прежде нежели князь утвердит избранного, тот должен обязаться клятвою и записью, что будет жить в этом монастыре благочестиво и свято, по установлению святых отцов; что всех служащих лиц будет избирать по обычаю предков и с согласия старейших братии; во все должности будет назначать людей верных и благочестивых и прилежно будет блюсти пользу монастыря; о делах всякого рода будет рассуждать с тремя или четырьмя старцами и, обсудив, представит дело целой коллегии братии и по их общему мнению будет решать и исполнять дела; не будет жить роскошнее прочих, но постоянно будет за одним столом и на одной пище с братиями; будет тщательно собирать годовые сборы и доходы и без утайки вкладывать их в монастырскую сокровищницу. Он обещается соблюдать это под страхом большого наказания, которое может наложить на него князь, даже под страхом лишения сана. Старейшие братия также дают клятву исполнять все вышесказанное и повиноваться точно и неуклонно поставленному игумену.

В светские священники посвящаются большею частию те, которые долго служили при этой церкви диаконами. В диаконы же посвящаются только женатые; от того у них в обычае венчаться в одно время с поставленном в сан диакона.

Если о невесте какого-нибудь диакона идет дурная слава, то его не посвящают в диаконы - разве только в том случае, когда он возьмет женщину безупречного поведения. По смерти жены священнику совсем воспрещается совершать таинства; если он ведет жизнь целомудренную, то может при божественной службе участвовать в хоре, как причетник, вместе с прочими церковнослужителями. По прежнему обычаю, вдовцы, ведущие целомудренную жизнь, могли без нарекания совершать таинства; но ныне вошло в обыкновение не допускать к священнодействию ни одного вдовца - разве только он вступит в какой-нибудь монастырь и будет жить по уставу.

Всякий священник, который вступит во второй брак (что всякому позволено), исключается из клира; также ни один священник не смеет священнодействовать или крестить или исполнять какую-нибудь другую требу без диакона.

Священники занимают первое место в церквях. И кто из них поступит в чем-нибудь против религии или против священного сана, тот подлежит духовному суду. Если же священника обвиняют в воровстве или в пьянстве или другом подобном пороке, то он наказывается, как они говорят, мирскими властями. Мы видели в Москве, как публично наказывали розгами пьяных священников: они просят только, чтобы их секли рабы, а не боярин.

Несколько лет тому назад один наместник князя велел повесить священника, уличенного в воровстве. Митрополит, негодуя на это, донес государю. Призванный наместник отвечал государю, что он, по древнему отечественному обычаю, повесил вора, а не священника; так он и был отпущен без наказания.

Если священник жалуется светскому судье, что его ударил какой-нибудь мирянин (ибо все дела об оскорблениях и всякого рода обидах относятся к светскому суду), и если судья узнает, что он сам прежде раздражил его или нанес какую-нибудь обиду, то наказывает священника.

Священники большею частью содержатся приношениями прихожан, и им даются маленькие домики с полями и лугами, от которых они снискивают пропитание, как и их соседи, своими собственными руками или руками слуг. Они получают весьма небольшие приношения: иногда дают церковные деньги в рост, по десяти со ста, и проценты предоставляют священнику, чтобы не быть вынужденными питать его на свой счет. Некоторые живут щедротами князей. Приходов, одаренных поместьями и владениями, немного, исключая епископств и некоторых монастырей. Ни один приход или парохия не отдается никому, кроме священника. В каждом храме есть только один алтарь и, по их мнению, можно совершать только одну обедню в день. Очень редко храм бывает без священника, который обязан совершать богослужение только три раза в неделю.

Одежду имеют почти такую же, как миряне, надевая на голову, кроме маленькой и круглой шапочки, которою они прикрывают выбритое место, еще широкую шляпу от жары и дождей или носят также высокие бобровые шапки серого цвета. Все они ходят, опираясь на палки, называемые посохами.

Монастырями управляют, как мы сказали, аббаты и приоры; последних они называют игуменами, а первых архимандритами. Уставы и правила у них самые строгие; впрочем, они ослаблены и не совсем соблюдаются. Они не смеют пользоваться никакими увеселениями. Если у кого-нибудь будет найдена арфа или какой-нибудь другой музыкальный инструмент, того весьма строго наказывают. От мяса они постоянно воздерживаются. Все они повинуются не только приказанию князя, но и каждому боярину, присылаемому от князя. Я был свидетелем, как мой пристав требовал у игумена одной вещи; когда тот не дал ему немедленно, пристав погрозил ему розгами, после чего он тотчас принес ему требуемую вещь. Многие удаляются из монастырей в пустыни и там выстраивают себе хижинки, в которых живут или одни, или с товарищами, питаются от земли и деревьев, т. е. кореньями и древесными плодами. Они называются столпниками, ибо столпом называется колонна, а узкие и высокие домики свои они поддерживают колоннами.

Хотя митрополит, епископы и архиепископы постоянно воздерживаются от мясного, однако в мясоед они имеют право подавать за своим столом мясо, когда приглашают гостей из мирян или священников, что запрещено архимандритам и игуменам.

Архиепископы, епископы и архимандриты носят клобуки черные и круглые; только один епископ новгородский носит, по нашему обычаю, белую и раздвоенную митру.

Ежедневное платье епископов точно такое же, как и у других монахов; разве только иногда они носят шелковые одежды и черную мантию, которая спереди имеет на каждой стороне три белые бахромы, изогнутые наподобие текущего ручья, в ознаменование того, что из их сердца и уст текут потоки учения веры и добрых примеров. Они носят палку, сделанную наподобие креста, которою подпираются и которую по-своему называют посохом. Епископ новгородский носит белую мантию. Впрочем, епископы занимаются только божественною службою, блюдением и распространением веры, а управление хозяйством и другие общественные дела они поручают чиновникам.

В их святцах находятся некоторые римские папы, которых они почитают святыми; других же пап, которые были после разделения церквей, они проклинают, как отступников от установлении апостолов, святых отцов и семи соборов, называют еретиками и раскольниками и ненавидят их более, чем самих магометан. Ибо, по их словам, на седьмом вселенском соборе было положено, что впредь должно считаться непоколебимым и вечным то, что было решено и постановлено на предыдущих соборах; и потому после этого никому и никогда, под страхом анафемы, нельзя ни назначать собор, ни принимать в нем участие - и это они весьма строго соблюдают. Был один русский митрополит, который по настоянию папы Евгения приехал на собор, на котором и были соединены церкви: по возвращении в отечество его схватили, лишили всего имущества и бросили в темницу, из которой он таки убежал.

Различие и вере между нами и ими можно узнать из следующего послания, которое Иоанн, митрополит русский, писал к римскому архиепископу (так называют они папу): «Я возлюбил твою славу, о господин и блаженнейший отец, достойнейший звания и седалища апостольского" Ты из отдаленных стран взираешь на наше смирение и бедность, и осеняешь нас крылами любви, и с любовью приветствуешь нас, как своих, и вопрошаешь особенно о нашей истинной и православной вере; слыша о ней, ты удивился, как нам сказывал епископ твоего Блаженства. Мы же, поистине, от начала признаем, что вы благословением Божиим христиане, хотя и не во всем соблюдаете христианскую веру и во многом различаетесь от нас. Поистине, много есть дурного, что совершается вами против божественных заповедей и установлении; об этом мы напишем немного к твоей любви. Во-первых, о субботнем посте, соблюдаемом против закона, во-вторых, о великом посте, от которого вы отрываете неделю и едите мясо и вследствие мясоедения привлекаете к себе людей. Также вы удаляете священников, которые вступили в брак по закону. Также вы снова помазуете миром тех, которые уже были миропомазаны священниками при крещении, говоря, что это надлежит делать не простым священникам, но одним епископам. Также вы неправо употребляете опресноки, что ясно показывает служение или культ иудейский. Глава же всему злу есть то, что вы начинаете переменять и искажать то, что утверждено св. соборами, говоря о Св. Духе, что он исходит не только от Отца, но и от Сына, и многое другое, более важное, о чем следовало бы твоему Блаженству отнестись к патриарху константинопольскому, твоему духовному брату, и приложить все старание, чтобы когда-нибудь эти заблуждения уничтожились и мы бы пребывали в единодушии и духовном согласии. Молю и преклоняюсь ко святым ногам твоим: отстань от таких заблуждений, которые существуют между вами, и преимущественно воздерживайся от опресноков. Я хотел также написать что-нибудь об удушаемых и нечистых животных и о монахах, едящих мясо, но об этом (если соблаговолит Бог) я напишу после. Прости, по своей величайшей любви, что я писал к тебе об этих вещах. А должно ли делать так, как делается, - вопрошай Писание, и обретешь. Я, митрополит Руссии, приветствую тебя и всех подчиненных тебе клириков и мирян. Вместе со мною также приветствуют тебя св. епископы, монахи и цари, великие люди. Любовь Святого Духа да будет с тобою и со всеми твоими. Аминь».

КРЕЩЕНИЕ

Крещение совершают они следующим образом. После рождения ребенка тотчас призывают священника, который читает известные молитвы, стоя перед дверью комнаты, где находится родильница, и дает младенцу имя, Потом, обыкновенно в сороковой день, если ребенок болен, приносят его в храм и крестят, трижды погружая всего в воду: иначе они не признали бы его крещенным. Потом помазуют его елеем, который освящен и великую неделю; потом мажут, как они говорят, миррою. Вода же крещения освящается для каждого ребенка и тотчас после крещения выливается за дверь храма. Крестят детей всегда в храме, если только не препятствуют тому чрезвычайная отдаленность места или холод, и никогда не употребляют теплой воды, разве только в случае болезни ребенка. Восприемники берутся по воле родителей, и сколько раз отрицают дьявола, повторяя за священником известные слова, столько же раз плюют на землю. Священник также обрезывает ребенку волосы, лепит их на воск и кладет в известном месте о храме.

ИСПОВЕДЬ

Хотя по уставу у них есть исповедь, но простой народ считает ее делом князей и обязанностью, по преимуществу благородных господ и знатных людей. Исповедуются около праздника Пасхи, с великим благоговением и со крушением сердца. Исповедник стоит вместе с исповедующимся по средине храма, обратясь лицом к какому-нибудь образу, для этого поставленному. По окончании исповеди и по наложении покаяния по мере прегрешений оба кладут несколько поклонов сряду перед этим образом и осеняют чело и грудь знамением креста; наконец с великим стенанием восклицают: Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас (это есть их обыкновенная молитва. Одним в виде покаяния налагаются посты, другим известные молитвы (ибо молитву Господню знают весьма немногие); некоторых, если сделали какой-нибудь важный грех, омывают водою. Ибо в Богоявление они черпают проточную воду и, освятив ее, сохраняют во весь год в храме для очищения и омовения самых тяжких грехов. Также считают грех, совершенный в субботу, менее тяжким и налагают за него меньшее покаяние. По многим самым неважным причинам их не допускают в храмы; обыкновенно исключенные большею частью стоят у дверей и окон храма и оттуда видят и слышат богослужение не меньше, как бы были в храме.

ПРИЧАЩЕНИЕ

Они причащаются под обоими видами, смешивая хлеб с вином или тело с кровию. Священник берет частицу из чаши ложкою и дает причащающемуся. Всякий может принимать тело Господне сколько раз в год хочет, лишь бы исповедывался; впрочем, установленное время для этого около праздника Пасхи. Детям семи лет лают причастие и говорят, что тогда человек начинает грешить. Если ребенок нездоров или кончается, так что не может принять хлеба, то вливают ему каплю из чаши. Дары освящаются для причащения только за обедней; для больных же освящаются в четверг на великой неделе и хранятся весь год. Когда нужно, священник берет оттуда частицу, которую кладет в вино и, хорошо смоченную, дает больному, потом прибавляет немного теплой воды.

Всякий монах или священник читает так называемые канонические часы только перед образом, к которому и всякий прикасается с великим благоговением. Кто выносит образ в народ, тот высоко поднимает его на руках, и все идущие мимо по большей части воздают ему честь, открывая голову, знаменуясь крестом и наклоняясь. Книги Евангелия кладут на почетные места, как святыню, и не прикасаются к ним руками, не осенясь прежде крестом и не воздав чести с непокрытою и наклоненною головою; потом с величайшим благоговением берут в руки. Также носят по церкви хлеб, прежде нежели по нашему обычаю он освящен обыкновенными словами, и воздают ему честь и молятся с известными словами.

ПРАЗДНИКИ

ЧИСТИЛИЩЕ

Они не верят в чистилище, но говорят, что всякому умершему будет место по его заслугам - благочестивым назначено место светлое, с духами добрыми, нечестивым же - темное и покрытое густым мраком, с духами страшными; в этом месте они ожидают последнего суда. По месту и добрым духам души познают милость Божию и постоянно желают последнего суда; другие же - напротив. Они также не думают, что душа будет подвержена наказанию отдельно от тела, ибо полагают, что душа должна терпеть вместе с телом, так как она грешила в теле. Служа панихиды по умершим, они думают, что этим можно испросить для душ место более сносное, в котором они легче могут дожидаться будущего суда. Святою водою никто не окропляется сам, а кропит только священник. Они не освящают кладбищ для погребения тел, ибо говорят, что тела, миропомазанные и освященные, освящают самую землю, а не земля освящает тела.

ПОСТ

Они постятся в четыредесятницу целые семь недель. На первой неделе употребляют молочное и называют ее сырною; в следующие недели все они (исключая путешествующих) воздерживаются даже от рыбы. Некоторые принимают пищу в воскресенье и субботу, а в остальные дни воздерживаются от всякой пищи; другие принимают пищу в воскресенье, вторник, четверг и субботу, а в остальные три дня воздерживаются. Также весьма многие довольствуются куском хлеба с водой в понедельник, среду и пятницу. Остальные посты в году соблюдаются не так строго. Они постятся также с восьмого дня Пятидесятницы, который у них есть день всех Святых, до праздника Петра и Павла. Этот пост называется петровским. Потом у них есть пост Пресвятой Девы, от первого августа до Успения Богородицы; также пост Филиппа, продолжающийся шесть недель до Рождества и называющийся филипповым, потому что начало этого поста, по их календарю, бывает в день Филиппа. Если праздник Петра и Павла, так же Успения случится в среду или в пятницу, тогда и в этот день они не употребляют мясного. Они не чествуют постом кануны святых, кроме Усекновения главы св. Иоанна, которое ежегодно соблюдают двадцать девятого августа. Если в великий пост четыредесятницы случится какой-нибудь праздник, то в этот день они употребляют рыбу. На монахов же наложены посты, гораздо более трудные и тяжкие, и они должны довольствоваться квасом, т. е. кисловатым питьем и водой, смешанной с закваскою. Священникам также в это время запрещены медовая вода и пиво. Однако ныне все эти законы и постановления нарушаются. Когда нет поста, они употребляют мясное в субботу и воздерживаются в среду.

Учители, которым они следуют, суть Василий Великий, Григорий и Иоанн Хризостом 28, которого они называют Златоустом, т. е. золотые уста. У них нет проповедников. Они думают, что достаточно присутствовать при богослужении и слышать Евангелие, Послания и слова других учителей, которые читает священнослужитель на отечественном языке. Сверх того, они думают этим избежать различных толков и ересей, которые большею частью рождаются от проповедей. В воскресенье объявляют праздники будущей недели и читают публичную исповедь. Они считают истинным и обязательным для всех, во что верит или что думает сам князь.

Мы слышали в Московии, что по просьбе самого московского князя константинопольский патриарх прислал одного монаха по имени Максимилиана, чтобы он, по здравом обсуждении, привел в порядок все книги, правила и отдельные постановления, касающиеся веры. Сделав это и заметив многие весьма важные заблуждения, Максимилиан объявил князю, что он совершенный схизматик, потому что не следует ни греческому, ни римскому обрядам. Говорят, что он пропал немного спустя после того, как высказал это, и, по мнению многих, был утоплен, хотя князь и оказывал ему величайшее благоволение..

Преимущественная забота духовных состоит в том, чтобы всех приводить в свою веру. Монахи-отшельники уже давно обратили в христианскую веру большую часть идолопоклонников, издавна и часто проповедуя у них Слово Божие. Даже и теперь отправляются они в разные страны, лежащие на север и восток, куда достигают только с величайшим трудом и с опасностью чести и жизни. Они не ждут и не желают никакой от того выгоды, ибо, запечатлевая иногда учение Христово смертью, они стараются единственно только о том, чтобы сделать угодное Богу, наставить на истинный путь души многих, совращенных с него заблуждением, и приобрести их Христу.

Важнейший монастырь в Московии есть монастырь св. Троицы, отстоящий к западу от города Москвы на 12 германских миль. Говорят, что погребенный там св. Сергий творит многие чудеса; удивительное стечение племен и народов с благоговением прославляет его. Туда ездит часто сам князь, а народ стекается ежегодно в известные Дни и питается от щедрот монастыря. Утверждают, что там есть медный горшок, в котором варятся известные кушанья, и по большей части огородные овощи, и мало ли, много ли народу придет в монастырь, однако пищи всегда остается столько, что монастырский причт может быть сыт, так что никогда нет ни недостатка, ни излишка.

Московиты хвалятся, что они одни только христиане, а нас они осуждают, как отступников от первой церкви и древних святых установлении. Если какой-нибудь человек нашей веры по доброй воле перейдет к московитам или же убежит к ним против воли господина, как будто для того, чтобы выучиться их вере и принять ее, то они утверждают, что не следует отсылать его или возвращать по требованию господина.

Herberstein, Sigismund von (1486-1566). “Comentari della Moscovia. Et parimente della Russia, et delle altre cose belle et notabili, composti gia latinamente per il signor Sigismondo libero Barone in Herberstain. Neiperg et Guetnhag, tradotti novamente di latino in lingua nostra vuolgare Italiana. Simelmennte vi si tratta della religione del li Moscoviti, et in che parte quella sia differete dalla nra beche si chiamino chriani. Item una discrittione particolare di tutto L’imperio Moscovitico, toccando ancora di alcuni luoghi vicini, come sono de Tartari Litvuani, Poloni et attri molti riti et ordini di que popoli”. Venetia, Gioan Battista Pedrezzano. Cum Privilegio del illustriss. Senato Venetiano, M.D L . Заглавный лист, 6[н.н.], 7[н.н.] указателя, пустая н.н. стр., 91 с., 2[н.н.] + 6 гравюр на 3 л. л., из которых 2 изображают седла и оружие, две- всадников, одна-катанье на санях, и одна- портрет великого князя Василия Иоанновича. В конце на складном листе приложена карта России работы одного из самых выдающихся картографов XVI-го века Якопо Гастальди! Но, к данному выдающемуся экземпляру приложена и дополнительная скл. карта Фернандо Бертелли, изданная в Венеции в 1566 году, которая точно копирует карту Якопо Гастальди, напечатанную в Венеции в 1562 году, но уже с другими картушами, чем в 1550 году.Цена на мировом рынке за каждую из этих карт доходит до $ 15000, ибо первое издание Герберштейна 1549 года уже давно в природе не существует, а наше 2-е издание 1550 года в 99% случаев попадается без карты! В дальнейших изданиях прикладывались другие карты. В ц/к переплете velum того времени с конгревным тиснением на крышках. В большую 8°.

Библиографические источники:

1. Библиотека Д.В. Ульянинского. Библиографическое описание. Том III. Сношения Московской Руси с чужими странами до начала XVIII века. Москва, 1915, № 3918

2. Чертков А.Д. «Всеобщая библиотека России». Каталог книг для изучения нашего отечества во всех отношениях и подробностях». Москва, 1863, № 1409

3. Заболотских Б. «Книжные раритеты». М., 1999, с. 216

4. Аделунг Ф.П. "Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 г. и их сочинений". 2 т.т. Санкт-Петербург, 1864. I, c.112

5. Hiersemann, Karl W. Антикварный каталог. Путешествия в России в Европейской, Азиатской части и в соседних с Россией странами. География, этнография и народное хозяйство. Из библиотеки Тайного советника Дмитрия Петровича Северина, чрезвычайного посланника при Баварском дворе. Лейпциг, 1899, № 259. Д.П. Северин собрал 10 изданий Герберштейна.

Вот что написал А.Д. Чертков в своём капитальном библиографическом исследовании "Всеобщая библиотека России или каталог книг для изучения нашего Отечества во всех отношениях и подробностях" М., 1863, №1409 по поводу этого издания: " Этот итальянский перевод издан только одним годом после первого латинского издания. Он столь редок, даже в чужих краях, что оба известные библиографа, Gebauer и Denis, его никогда не видали. В нашем экземпляре недостаёт карты, также как и в том, который описывает Аделунг, с.с. 338-341".

Сигизмунд Герберштейн родился 23 августа 1486 года в замке Виппах в блаженной австрийской Каринтии. Именно здесь, в горах славянской Крайны, провел все свое детство будущий автор «Записок о московитских делах». Не будет преувеличением отметить, что общение с коренным населением-славянами-наложило известный отпечаток на формирование психологии отпрыска обедневшего, но одного из древнейших родов немецкой Штирии. Будущий дипломат австрийских императоров превосходно изучил славянский язык, видимо, бывший для него в детстве вторым родным языком. познакомился с обычаями и верованиями южных славян. Подобная осведомленность о быте и жизни славянского населения не могла не сказаться ни на отношении к далеким московитам, ни на тенденциозности «Записок». Обычаи и прочие «странности», столь поражавшие иностранных путешественников в России, не вызывали удивления Герберштейна, который подчас находил им параллели и объяснения в том, что он видел на своей славяно-немецкой родине. Поэтому книга написана серьезно, без всякого пренебрежения и предвзятой направленности к политике и истории Московского государства. Недаром, когда он учился в Венском университете в 1499-1502 г.г. у него была кличка «Sclaf»- славянин! После учебы в 16 лет он поступает на военную службу и несколько лет участвует в войнах против венгров и венецианцев. За свои заслуги на поле битвы Герберштейн был посвящен в 1514 году императором Максимилианом в рыцари. В 1516 году Сиги, ставший членом Королевского придворного Совета, вступает на дипломатическую стезю. Через несколько месяцев Сиги получил полномочия посла императора (Кесаря) в Московию. Цель поездки заключалась в попытке втянуть московитов в борьбу с Турецкой империей, а также оказать посредничество воевавшим между собой России и Польше. Поездка Герберштейна была одним из ходов запутанной дипломатии Габсбургов, пытавшихся предотвратить сближение Москвы с Данией, Ливонским орденом и Францией-врагами австрийского дома. Миссия оказалась невыполнимой, что и обнаружилось при переговорах в 1517 году между Василием III и Герберштейном. Осенью того же года австрийский посол возвращается в Вену. Видимо здесь, в столице империи, в кружке венских гуманистов, у будущего автора возникла мысль о написании книги о своем путешествии. Немаловажную роль могли сыграть и дневники, которые вел Сиги во время путешествия. Но прошло еще много лет, прежде чем эта идея осуществилась. В 1526 году Герберштейн вновь был послан в Московию с теми же целями. Второе посольство оказалось несколько удачнее первого: австрийские послы добились перемирия между Великим Князем и Польским Королем. В конце 1526 года Герберштейн отбыл на родину. Всемирную известность у потомков оставила его книга “Rerum Moscoviticarum Commentarij”(«Записки о московитских делах»).

Книга австрийского посла во многом повлияла на сочинения иностранцев о России. Все дальнейшие труды по Россике заимствовали его фактический материал по истории, этнографии и географии Московии.Великий Сиги умер в Вене, 80 лет от роду, покрытый честью и славой, и незабвенный для своего отечества и России, обязанной ему вечной благодарностью! Первое издание «Записок» вышло в Вене в 1549 году на латинском языке в лист, но оно настолько редкое, что осталось неизвестным даже для многих европейских источников и писателей и имеется в наличии всего лишь в нескольких экземплярах. В бывшую Публичку (РНБ) в Петербурге эта книга была подарена Г.Н. Геннади в 1853 году. Сам Григорий Геннади приобрел ее на толкучке в СПБ. Незабвенный Аделунг, напечатавший о Герберштейне целую обширную монографию, описывал это первое издание со слов других, никогда его не видав. В России 2-й экз. 1-го издания был еще только в библиотеке графа Палена. Гартье называл это издание суперуникой! Наш итальянский перевод 1550 года (по времени 2-е издание) был напечатан в Венеции и принадлежит к числу наиболее редких старинных изданий Герберштейна. Вот что пишет Борис Заболотских в своей книге «Книжные раритеты», М., 1999, с. 216: “Сокровенным желанием А.Д. Черткова было приобрести небольшую в 14 страниц книжку под названием «The reporte ... in the City of Mosco», отпечатанную в Лондоне в 1607 году. Напечатал ее голландский негоциант, долго живший в России. Единственный экземпляр этой книги обнаружился в библиотеке Британского Музея. Раздобыть такую редкость, естественно, было не реально. Но его поставщик редких книг Зайцевский достал другую редкость, о которой Чертков не смел и мечтать. Речь идет о втором издании «Записок о Московии» Герберштейна, увидевшем свет в Венеции в 1550 году. Значимость этого экземпляра показывает аннотация в каталоге Черткова: «Этот итальянский перевод издан только одним годом после первого латинского издания. Он столь редок даже в чужих краях, что оба известные библиографа, Гебауер и Дени, его никогда не видали. В нашем экземпляре недостает карты, как и в том, который описывает Аделунг»”. На эту карту обращает особое внимание и Тихменев, т.к. по его словам она не была ранее известна ни одному исследователю и только голословно указывалась в картографиях. Переводчиком же книги на итальянский язык некоторые считают автора карты Якопо Гастальди, чье имя упоминается и в предисловии и на карте, другие-фон Корвина. Венецианский инженер Якопо Гастальди - один из самых выдающихся картографов 16-го века. За 25 лет своей деятельности Гастальди выпустил несколько изданий мировой карты разного формата, чем и обессмертил свое имя. Карту Московии Гастальди выполнил в трапецивидной проекции и заключил ее в градуированную рамку. Он дополнил ее сведениями, взятыми из текста книги, а также полученными им из-за границы. В бассейне р Невы показаны новые реки, изображено Ладожское озеро, Днепровский бассейн изображен по-новому. Артистично нарисованные леса и горы создают иллюзию перспективы. В углах карты за пределами ее рамки изображены различные животные. Почему карта Гастальди попала в очень немногие экземпляры венецианского издания 1550 года осталось загадкой, разгадать которую в дальнейшем будет все труднее и труднее. Величайшая редкость!

Вам могут быть интересны следующие материалы

Черный виноград - польза и вред

Виктор Бут: сокамерники считают меня чудаком, который хочет себя отравить Бут сейчас

Внутренняя

Обои

Окраска

Окрашивание

Наклеивание

Штукатурка